– Еще одну ядер-колу, – понятливо попросил он.
– Внимательно слушал, – удовлетворенно кивнула Мира. – А потом просто спросил, типа как невзначай, где находится это ранчо. Новенький в городе.
– Когда?
– Да буквально сегодня утром.
– Как выглядел? – нахмурился Себастьян.
– Волосы темные, вот досюда, – она постучала по плечу и прикусила губу в задумчивости. – Щетина, нос горбатый, глаза… не помню глаза, ничего такого, – Себастьян скептически хмыкнул, вспоминая предыдущее художественное описание глаз от Миры. – Винтовка шикарная, ну прям как у тебя, а шмотки совсем простые. Ну, еще вопросы?
– Пожалуй, нет. Спасибо за информацию.
Заметно помрачневший Себастьян сделал пару шагов к двери, но тут же вернулся. Спросил быстро и жестко.
– Что ты ему рассказала? Кроме местонахождения ранчо?
– Ничего, – пожала плечами Мира. – Эй, чего ты беспокоишься? Даже если твой подозреваемый вдруг проберется через охрану, у Элеоноры Кусланд всегда есть эти… – барменшу передернуло. – Ее детишки. Волчата.
Себастьян, сцепив зубы, отрывисто кивнул. И почти вылетел из бара.
Пару дней назад почти всемогущей Танди доложили о планирующемся убийстве сенатора Кусланд. Президент поручила разобраться с ситуацией самому аккуратному из своих агентов, главным образом, из-за того что сами Кусланды вряд ли отреагировали бы адекватно на внезапную защиту. После жуткой заварухи с Хоу семейство не доверяло никому. К тому же, – Мира была права, – «волчата»… Строго говоря, из-за них из числа подозреваемых сразу исключались все местные. Нет здесь настолько двинутых, просто нет. А все асы, способные справиться с Кусландами хотя бы теоретически, уже работают на президента.
Себастьян бы растерялся, не найдя ни одного подозрительного чужака в городе, однако… Однако прошлое сыграло с ним злую шутку. Услышав о вероятном покушении, Себастьян первым делом вспомнил о живых отпрысках Рендона Хоу. Все были уверены – и не зря! – что Томас, Делайла и Натаниэль не рискнут появиться в НКР, но Себастьян… Себастьян слишком хорошо знал Натаниэля.
А Натаниэль – совсем не знал младших Кусландов. Вернее сказать, не знал, во что они выросли.
***
Здесь пахло сырой землей, сеном и навозом. По крайней мере, до того, как ему разбили нос. Сейчас, вдыхая через рот, Натаниэль не слышал, а, скорее, чувствовал, как на языке и в горле оседает мерзостный запах духов от склонившейся над ним Элиссы. Девушка сидела на его коленях, как любовница, только вот его руки были крепко связаны за спинкой стула, лодыжки примотаны к ножкам, а Элисса… Элисса держала в руке нож и медленно водила лезвием по его лицу – давила слишком слабо для пореза, но ощутимо, чтобы зазубрины слегка цеплялись за кожу и оставляли красные следы с почти незаметными капельками крови. Их она и разглядывала, вцепившись в его волосы, чтобы свет единственной лампы падал на лицо.
– Жаль, что ты на него не похож, – поделилась Элисса хриплым шепотом. - Никогда не был похож.
– Глаза его, – шумно выдохнул Фергюс, отлипая от стены и с хрустом разминая пальцы. – Я знаю. Я помню.
Натаниэль снова глотнул ртом воздух, едва не закашлявшись. Лоб обожгло острой болью, Натаниэль дернулся, едва уняв вскрик. Элисса удовлетворенно, рванув напоследок, отпустила его волосы и поддержала пальцами подбородок.
– Говорят, дикари снимают скальпы со своих противников. Нэн рассказывала сказки о том, как дикари кормят своих псов мясом врагов. Нэн… Наша милая Нэн, которую разрубили на куски люди твоего отца.
Духи, черная краска на веках, белое-белое лицо, блестящие влажные зубы… песьи. Волчьи… Глаза Натаниэля заволакивала темно-алая пелена. А ведь волчата только начали – но наверняка знают, что ожидание и беспомощность выматывают сильнее боли.
– Еще был Олдос, – проговорил Фергюс, склонившись над плечом сестры. – Добрый старик, учивший нас читать. Я мог смотреть через дырки в его голове. Я мог смотреть через его глаза, представляешь?
– Я попробую, – решила Элисса, нацелившись ножом на его веко.
– Ш-ш, – брат придержал ее руку. – Умрет от болевого шока. Это слишком мало для такого…
– Х-хватит, – выдавил Натаниэль. – Хватит. Убивайте уже, как убили отца.
– О-о, снова заговорил? – оскалилась Элисса. – Убили, еще как убили! До сих пор жалеем, что просто забили до смерти.
Натаниэль заставил себя не закрывать глаза, несмотря на слипающиеся ресницы и близкое-близкое, красивое-красивое, страшное до дрожи лицо девушки.
– Фергюс содрал кожу на пальцах и разбил костяшки об осколки его зубов. Мои ботинки пропитались его кровью. Я помню, как давила его ладони, потому что… – она облизала губы и большим пальцем провела по его глазам. Стало видно, что щеки Элиссы лихорадочно красные, а ноздри судорожно раздуваются.
Она на грани истерики, внезапно понял Натаниэль. Странно, ведь не ее ждут часы пыток. «Ты изменилась, Элисса», – хотел сказать он, напоминая о старой детской дружбе. Не надеялся что-то изменить, нет. Просто хотел сказать.
Но Элисса уже снова зашептала, касаясь губами его уха.
– …Потому что наш отец истекал кровью, и его кишки вывалились на пол, когда я попыталась его поднять. Потому что наша мать защищала его труп, а потом ей переломали руки, чтобы не отбивалась, пока…
Фергюс вновь коснулся ее плеча – быстро, нервно, осторожно, – и Элисса замолчала.
– Но она все равно отбивалась, – сказал брат. – Вот почему твой отец умирал в муках.
Он был проще, Фергюс. Всегда был проще.
– Вот почему… – продолжила вместо него Элисса.
Но ее прервали.
Тихо и быстро отворился люк в подвал, кто-то мягко спрыгнул вниз. Элисса резко дернула головой на звук, Фергюс моментально развернулся, целясь в пришельца из дробовика. Простецкое оружие, как у самого обычного работяги с ранчо. На таком коротком расстоянии – убийственное. Да и вместо дубинки используется – Натаниэль уже убедился, – на ура.
– Меньше всего я думал, что стану спасать убийцу, – вздохнул некто, выходя на свет.
– Вель? – одновременно спросили Кусланды, с одинаковыми требовательными интонациями.
– Себастьян? – не поверил Натаниэль.
– Меньше всего я думал, что скажу это… Но, Фергюс, Элисса, я прошу вас, не трогайте его… больше. Вряд ли это прозвучит убедительно, но он не должен отвечать за действия отца.
– Вот как? – с отвращением в голосе спросил Фергюс. – А за покушение на наши жизни?
На это Себастьян не мог ответить. Разве что…
– Я прошу вас о милосердии.
Элисса молчала мгновение, а потом расхохоталась, уткнувшись в выбитое плечо Натаниэля, отчего тот сдавленно взвыл. Фергюс криво усмехнулся.
Себастьян со вздохом расстегнул молнию пижонской белой куртки.
– И у меня целый свитер из взрывчатки, – он безмятежно улыбнулся. – Лучше уж умереть за секунду и прихватить с собой три потерянные души. Может, вместе мы обретем покой.
– Да ты и вправду наркоман, – ощерилась Элисса, оставив Натаниэля, напоследок кольнув его щеку.
Девушка рванула к Себастьяну, тот предупреждающе поднял руку с детонатором. Брат остановил сестру – как и прежде, одним прикосновением. И, казалось, только Фергюс во всем мире способен остановить эту злобную тварь.
– Наверху мать, – негромко произнес он.
– Я не тронул никого, пробираясь сюда, – быстро сказал Себастьян. И, помедлив, добавил, кивнув на Натаниэля:
– Если пожелаете, я отвечу за него. Позже.