Когда стали выбирать председателя совета детского дома, я был уверен, что все назовут Короля. Так и вышло.
- Королева, кого же! - сказала Оля Борисова.
- Королева! - повторил и Коломыта, голос которого нам доводилось слышать не часто.
И из разных углов послышалось:
- Дмитрия! Митю! Королева!
И все дружно подняли руки.
Я посмотрел на него. Каким самолюбивым огоньком вспыхнули бы прежде его глаза! А сейчас он улыбнулся, глубоко вздохнул и сказал то, чего не говорил на моей памяти ни один удостоившийся избрания мальчишка. Он сказал:
- Спасибо! - И все поняли, что это значит: спасибо за доверие.
* * *
Вечер. В столовой сидят ребята. Кто кончает делать уроки, кто читает, кто просто слоняется из угла в угол и мешает товарищам. Я гляжу на них из соседней комнаты. Лида Поливанова, положив лицо на ладони, задумчиво смотрит в темное окно. Горошко щелкает Лиру по макушке и тут же склоняется над книгой. Лира, разумеется, не остается в долгу, щелкает в ответ и с тем же невинным лицом, что и у Горошко, окунает голову в учебник.
Вот сидит Оля Борисова. Она румяная, круглолицая и кудрявая. Она никак не может толком заплести косы, отовсюду лезут колечки - на лоб, на уши. Лида еще ни с кем не сблизилась и ходит сама по себе. А Оля всех уже знает, и ее знают - у нас и в школе. И вдруг Оля говорит, ни к кому в отдельности не обращаясь:
- Все-таки здесь очень плохо. У нас в старом детдоме было не так. Разве это дом? Барак какой-то. А повариха? Разве это обеды? А во дворе? Хоть шаром покати!
- В Березовой тоже ничего не было, - говорит Митя. - Пустой двор, и все. А потом построили спортивный городок. Гигантские шаги, брусья - все сами сделали.
- И чего это ты, Борисова, говоришь "у нас", "у нас"! Где это "у нас"? Где твой дом - в Старопевске или здесь? - Это спрашивает Лира.
- А если швыряют с места на место, так и позабудешь, где дом, а где не дом, - откликается Катаев. - Сегодня мы здесь, а завтра, может, будем у черта на куличках.
Вхожу в столовую. Ребята оглядываются, в глазах вопрос: "Слышал или нет?"
- Я с тобой согласен, Оля, - говорю я без предисловий, - многое еще плохо у нас. Но это наш дом, мы тут хозяева, и. мы должны добиться, чтоб у нас стало хорошо. Давайте поговорим сейчас о том, каким мы хотим видеть свой дом. Ну, Оля, чего бы ты хотела?
- Я... Да мало ли чего!
- Вот и говори все!
- Все? - Оля смотрит на меня с сожалением. - Ладно, скажу... Я бы хотела, чтоб у нас был другой дом, большой. Чтоб был клуб... читальня. А перед домом - сад.
- Сад есть, - вставляет мальчик, который пришел к нам только сегодня утром. Он носит фамилию Крикун, но, к счастью, носит ее очень тихо. Вот и сейчас он негромко, но внятно произносит: "Сад есть".
- То фруктовый сад. А я хочу, чтоб вокруг дома.
- А что бы ты посадила вокруг дома?
- Ну... что-нибудь.
- Настя, а ты что хотела бы посадить?
- Маки, - шепчет Настя и, поняв, что ее не расслышали, повторяет чуть погромче: - Маки... И акацию...
- Цветы - хорошо. А огород? - вступает в разговор Митя.
- Ягодные кусты можно, - снова отваживается Крикун.
- И чего зря болтать, - насмешливо и с досадой вмешивается Катаев. Чего зря болтать! Кусты, цветы, акации...
Он с презрением пожимает плечами.
- Я не стану ничего обещать тебе, - говорю я, - потому что не я, а все мы должны сделать так, как решим. И я предлагаю вот что: будем все думать о том, что надо сделать, чтобы наш дом стал таким, как нам хочется. Думайте порознь и вместе. А потом устроим конкурс. Каждый отряд нарисует свой план, каким он хочет видеть наш двор, сад и дом.
- Можно спросить? - говорит Катаев. - А если я хочу стеклянный дом с золотой крышей и брильянтовым крылечком?
- По-твоему, это красиво? Попробуй поживи в стеклянной хате - всю зиму будешь трястись да зубами стучать.
- Только за этим дело? - усмехается Катаев.
- Ну и, что греха таить, пока еще нет подвоза золота и брильянтов на крыши, придется малость подождать. Так вот, думайте и при этом соображайте, что толково, а что не очень, что мы одолеем, а что нет. И срок установим: к пятнадцатому апреля каждый отряд пускай представит план-проект - каким должны мы сделать наш дом, двор и сад, какое завести хозяйство, что посадить на огороде. Тебе, Оля, не нравится наш дом? И мне тоже. Вот и давайте сделаем так, чтобы он нам нравился. Да не просто нравился, чтобы мы его полюбили! Едва я умолкаю, Настя спрашивает:
- А карусель можно?
...Позже, когда ребята умываются перед сном, я слышу, как Лира говорит кому-то:
- Он такой, он зря не скажет. Обещал, - значит, сделает. Думаю, что это говорится про меня, и не скрою: мне это лестно.
* * *
Я ездил в Криничанск к заведующему роно Коробейникову добиваться, чтобы смету ремонта утвердили как можно скорее. Начинать работу в мастерских нельзя: инструмент, станки - все новое, но крыша течет. И вообще дел по хозяйству много, а денег пока нет и взять их неоткуда.
Когда я вышел от Коробейникова, мне попался в дверях человек небольшого роста, чуть сутулый. Волосы ежиком, нос совсем плоский, лопаткой, и от этого лицо удивленное. Так и кажется: что-то человеку непонятно, вот сейчас начнет задавать вопросы. И он действительно спросил:
- Вы Карабанов?
- Карабанов, - слегка опешил я.
- Не удивляйтесь, что узнал. Ваш учитель описал вас в точности. А я к вам: Казачок.
- Казачок? Вот это дело! Что ж вы мне не ответили?
- Решил уж сразу с назначением явиться. Вот пришел за бумагами - и к вам. Мне уже обещано. А если не секрет, почему это вам вздумалось меня пригласить?
- Мне вас хорошо рекомендовали.
- Кто же это?
- Один молодой человек, который любит лес и речку, а одна особа, которая считает вас самым справедливым человеком на свете.
- О! Уж не Лида ли Поливанова? Значит, они с Витязем к вам попали? Это хорошо. Так едем, что ли? - И он подхватил со скамейки солдатский, обитый железом сундучок.
Перед обедом мы пошли встречать наших школьников. Мы увидели их еще издали: кто размахивая сумкой, раскатываясь по ледяным дорожкам, кто чинно и степенно, возвращались они из школы. Все меньше расстояние между нами - и вот отделились двое и со всех ног кинулись к нам. Гриша в последнюю минуту едва успевает затормозить; еще немного - и он, кажется, сбил бы Казачка с ног.