Я не знаю, не встречал врачей, которые судили бы себя, свою ошибку столь строго, но мама в этом отношении была человеком суровым и, однажды принятое ею решение, более никогда у нас в семье не обсуждалось.
Мама терпеть не могла больницы и всякий раз, когда не было крайней необходимости, никто из нас туда не попадал, лечились дома. Правда, болезней особых у нас не наблюдалось, до тех пор, пока у папы не начали сдавать отбитые в лагере и простуженные на фронте почки.
Вот тогда я и понял, что такое домашний доктор. Сейчас, сидя в палате больницы скорой помощи, с горечью думаю о том, что именно этих семейных, постоянно наблюдающих нас, знающих о нашем организме все, или почти все докторов, так не хватало всегда и так, катастрофически не хватает сегодня всем нам и здоровым и болеющим.
Ну, в самом деле, железяку, автомашину, компьютер, телевизор, пылесос мы норовим отдавать в ремонт известному нам, надежному мастеру. Звоним, лебезим, приглашаем, платим,– « Будь добр, посмотри, подкрути, почини…»
В том же, что касается собственного здоровья, собственной Богом данной, единственной жизни, беспечны донельзя, как будто у нас их, жизней, в запасе несколько.
Мамина коллега по 3-ей поликлинике, терапевт Марья Петровна, думаю, не была «звездным» доктором. Обычный, хороший, участковый врач. Но, забегая, по соседству, всегда успевала измерить давление, выслушать жалобы, посоветовать чего-либо из терапевтического арсенала или просто пошутить, сняв напряжение. Когда случалось нечто более сложное, вызванивался доктор Володя Косенко или тетя Наташа Павловец, одна из тех, кто засылал меня на приснопамятный экзамен в мединституте, дама решительная и знающая. Это был домашний консилиум. Постоянный. Три доктора, которые следили за здоровьем семьи на протяжении десятилетий. Мне могут сказать, эка, сравнил – мать врач, все знакомые – врачи, а каково простому человеку, у которого ни знакомых, ни родственников, а только родимая районная «полуклиника» с неиссякаемыми очередями, с талонами, с направлениями, с докторами, которые должны принять, не говорю вылечить, просто принять за день несколько десятков человек, узнать из бестолковых ответов на что жалуется больной (на живот, на голову, на то, что нешта у сярэдзiне дрынтвее), написать назначение на анализы, выписать больничный, либо отказать в таковом. Я наблюдал за маминой работой, будучи пацаном, я знаю, что такое районная поликлиника. Уверен – в том виде, в котором она сохранилась для нас от социализма, от земства, от сельского фельдшерского пункта, но, правда, без докторов Дымова и Чехова – это анахронизм, тупиковая, бесперспективная, бесплодная ветвь здравоохранения.
Нам все время дурили голову о благе бесплатной медицины. Нас обманывали! Медицина никогда не была бесплатной. Из нашей зарплаты регулярно, ежемесячно, изымали некую часть, эту часть где-то, кто-то делил у нас не спрашивая. Львиная часть – шла на производство танков, что-то на мировую революцию, остальная малость делилась далее по разумению высокого начальства. Сколько перепадало на медицину, на образование, на пенсионное обеспечение и остальной соцкультбыт, на все то, что в нашем самом человечном государстве еще так недавно считалось бесплатным – тайная великая есть.
Но это неправильно! Я хочу считать! Я умею считать! Я не хочу заботу о своем собственном здоровье перепоручать чужому дяде. Я хочу точно знать – сколько я за свою жизнь заработал и сколько из заработанного я могу потратить на себя, на свое благополучие и здоровье. Я хочу о своем здоровье заботиться сам и платить за него сам! Ну, например, я знаю – мой рабочий стаж почти сорок пять лет. Все эти годы я очень неплохо (по совковым нормам) зарабатывал. Прошу обратить внимание, зарабатывал, а не получал. Я производил продукт, который был востребован обществом и поэтому хорошо оплачивался. Из этой, вполне неплохой оплаты, ежемесячно у меня высчитывали некий процент на предмет болезни. Я этим процентом не пользовался, поскольку, Бог миловал, не болел. Мой откладываемый на всякий случай процент должен был расти и тучнеть. Вопрос на засыпку,– куда подевались, откладываемые ежемесячно мои кровные, когда они мне понадобились, когда я заболел? Я таращусь по сторонам, я пытаюсь их разглядеть, пытаюсь определить, что я могу себе позволить за эти всю жизнь откладываемые сбережения. Могу ли я претендовать на операцию, которую делают в клиниках Израиля? Нет! Могу ли позволить себе лекарство, которое выпускают фармакологи Швейцарии? Нет! Могу ли просто лежать в палате один? Могу! Но за дополнительную оплату. Господа, где мои деньги, которые вы у меня самовольно изымали и божились, что сохраните? Вы их профукали, пустили на ветер, растранжирили, своровали?