Девушка, словно спохватившись вытирает лицо, она тянет время.
— Полчаса назад только уехали. Не знаю куда, не говорила. Знаю, что на машине. И все…
— Спасибо, — отрывисто говорю я набирая номер.
Дороги перекрыть, все машины досматривать, никого не выпускать… Реально ли? Я справлюсь. Если уж долбаная судьба занесла Ольгу в мой город, я отсюда уже её не выпущу. Не с моим ребёнком точно. Одна — пусть валит. Скатертью дорожка.
— Не будьте суровы к ней, — хрипло раздаётся мне в спину. — Она и правда Дашку любит.
Ловчая сеть развернулась за несколько минут. План был прост и гениален — мои люди создают пробки на самых ходовых выездах из города. Аварии, не серьёзные, но ужасно затягивающие движение. За это время и гаишники, и мои же люди в форме осторожно и не привлекая внимания досматривают все машины. Ищут женщину и ребёнка. Не опираясь на внешние данные. Она может надеть парик. Может переодеть ребёнка мальчиком. Смотреть нужно всех.
Сам еду на главную магистраль, в гущу событий. Последние два километра иду пешком, вдоль ряда машин — пробка и правда знатная. Снег у обочины вязкий, ноги проваливаются глубоко, ветер задувает под пальто. Но я не чувствую холода, я полностью погружен в свои мысли. Звонок телефона едва вырывает меня из них.
— Есть. Женщина и девочка. В машину не лезли, только фонариком посветили проходя мимо, чтобы не спугнуть. Но точно она, я же видел её, я следил за её домом. Двадцать третий километр, почти у самого моста.
Смотрю вперёд — где-то там темнеют арки моста. Близко. Дальше бегу, плевать уже на снег. Людей в форме вижу тоже издалека, меня ждут, машут мне светящиеся в темноте жезлом, указывают на нужную машину. Подхожу и рывком открываю дверь, они не ждут, не заблокировано даже.
— Это просто пробка, — не успевает прервать разговор с девочкой Ольга. — Скоро мы уже поедем…
Вот потом замирает. Оборачивается ко мне. Глаза округляются от страха, тянется обнять ребёнка.
— Не скоро, — бросаю слова я. — Приехали. Выходите из машины.
— Нет, — категорично отвечает она и смотрит на водителя.
Тот втягивает голову в плечи и старается быть незаметным, от него она помощи не дождётся.
— Это моя дочь, — устало говорю я.
— Я никогда с вами не спала!
Пытается отстегнуть ремень, но паника плохой помощник, пальцы её не слушаются. Девочка начинает плакать от страха, как мне жаль её, как я ненавижу Ольгу за эту сцену!
— Я бы не стал с вами спать, — даю знак и мои люди окружают машину в кольцо. — Никогда. А ребёнок мой и сейчас я её заберу
Глава 10 Ольга
Дашка плакала. Не громко даже, тихо, но… Отчаянно? Да, наверное так. Словно понимала, что назад пути нет. Сейчас будет страшно. Сейчас все бесповоротно изменится навсегда. А самое жуткое — помешать этому не возможно.
Дашкин плач мешал мне думать. Разве можно думать о чем нибудь, когда рядом плачет твой ребёнок? Мысли только одни — защитить. А как, позвольте спросить, если темно на улице, дорога, а вокруг машины стоят мужчины? Молча стоят, глаза тёмные, на меня не смотрят даже. Но уйти не дадут, это я понимаю чётко. Водитель, которого мы долго ждали на морозе, который только недавно, только вот пятнадцать минут назад принял у меня деньги за оплату пути, усиленно делает вид, что вообще ко мне никого отношения не имеет. Вообще не понимает, как я попала в его автомобиль.
— Всё хорошо, малыш, — натужно улыбаюсь я Дашке. — иди к маме скорее.
Она всхлипывает протяжно тянется ко мне всем телом. Подхваю её лёгкое тельце, сажаю к себе на колени. Трясётся. Главное защитить, не отдать никому. Мы вдвоём справимся. У нас всегда получалось, все эти годы.
— Выходите, — утомленнно говорит Шахов.
В его голосе усталость и толика брезгливости. Ему противно иметь со мной дело. Можно подумать я от ситуации в восторге. Я ненавижу его. Ненавижу кажется так сильно, как не ненавидела ещё никого. Даже мужа. Тогда мой ребёнок был анонимным. Она шевелилась в моем животе, но я не видела, не знала её, стремилась защитить по наитию, по любви, которой сама ещё не понимала. Теперь — понимаю. Я спасла её. Родила в муках и перед страхом неизвестности будущего. Я выкормилаее ее своей грудью.
— Вы с ума, сошли, — выдавливаю из себя максимально спокойно. Так, словно Шахов взбесившийся пёс. Хотя не пёс, нет… Оборотень. Лишнее движение, лишнее слово, и он стряхнет с себя усталость и бросится. И тогда не останется ничего. — Давайте рассуждать логично. Кроме мужа у меня мужчин не было. Вы ней мой муж. Вывод простой — моя Даша никак не может быть вашей дочерью. Малыш пошли.