— Отлично, — отвечаю я, вкладываю листы в папку.
Ему я даю деньги, именно столько, сколько мы обговорили.
— Я точно не делаю ничего плохого? — неуверенно спрашивает Юрий.
— Если предаёшь, — улыбаюсь я. — Имей смелость идти до конца. Нельзя предать лишь наполовину.
На прогулку девочки я опоздал, но в приют приехал заранее. Привёз все, что в прошлый раз просили — закупила моя помощница. Местная ветеринарша так радуется, что я чувствую себя дедом Морозом.
— Вы просто волшебник, — восхитилась щуплая женщина, и даже поцеловала меня в щеку, привстав на цыпочки.
Они опоздали, пришли гораздо позже. У моей дочери румяные щеки, снова шли пешком с остановки — эта мысль вызывает раздражение. Меньше всего мне хотелось, чтобы мой ребёнок рос в нищете. Но девочка такая красивая, так похожа на мою жену, что у меня перехватывает дыхание.
— Снова работу мне! — рассмеялась ветеринар.
А девочка смотрит на меня. После прошлой встречи уже знает, не боится. Хорошо, что я решил действовать постепенно.
— А мы ходили к маме на работу, — сообщила она мне. — Там поймали Мусю. И сюда принесли, ей сделают операцию, чтобы она не рожала больше котят.
И показала мне переноску, в которой сидела сердитая на весь мир кошка. Переноска явно была тяжёлой для маленького ребёнка, я снова едва сдержал раздражение.
— Всем офисом на это дело деньги собрали, — сказала Ольга ветеринару. — Сколько можно уже…
Девочка присела на корточки, сняла розовые варежки, погладила кошачий нос через окошко-сеточку. И снова на меня посмотрела.
— Почему, — спросила она, — почему ей нельзя рожать котят? Котята, это хорошо. Они милые и смешные.
— Потому что, — ответил я, и голос от волнения осип. — Некоторые просто не созданы для материнства.
И поймал колючий взгляд Ольги. Она торопливо увлекла ребёнка от меня в сторону, словно я мог представлять для неё опасность, а из переноски громко заорала сердитая Муся.
Глава 3. Ольга
В садик я опоздала. По личным причинам он был частным, и дети могли быть там до девяти вечера, но как правило, к семи всех малышей разбирали. А сегодня я проработала допоздна. Тащить все одной было тяжело, но я не жалуюсь — у меня Дашка есть.
Дашка сидела одна. Видимо, ждала долго, уже сапожки надела, вид имела припечальный, у меня сердце сжалось.
— Даньку и Веру уже давно забрали, — сообщила она.
— Прости, малыш…хочешь, в выходные пойдём в кино?
Дашка кивнула и простила меня. А я подумала, что вполне могу позволить поход в кино — зарплату переведут уже через несколько дней. Ребёнок на зиму одет, дальше будет проще.
— До свидания! — крикнула Дашка воспитательнице, которая, наверное, уже давно мечтала идти домой.
На улице снова вьюжило, благо до дома бежать недалеко. Ветер и повязанный на голову шарф мешали слышать, а Дашка тараторила всю дорогу, я не разбирала половины слов. Поэтому важная информация до меня дошла только дома, когда Дашка сидела и с задумчивым видом гоняла по тарелке котлету, туда-сюда.
— Вера говорит, что я заразная, — сообщила дочка.
Я опешила.
— Почему она так решила?
— Потому что у меня брали анализы, а у остальных нет.
Сердце пропустило пару ударов, а потом забилось, как бешеное, так, что закололо за грудиной и на мгновение стало сложно дышать.
— Какой анализ?
— Вот тут, — сказала Дашка и оттянула щеку, показывая рот изнутри.
Успокойся, велела себе я. Никто не имеет права проводить какие либо мероприятия без моего согласия. Я — мать. Я даже на диаскин тест пишу разрешение каждый раз. Возьми себя в руки и позвони воспитателю.
Юлия Викторовна взяла трубку только на шестой звонок, когда я уже готова была на стены лезть, а Дашка, поняв, что я за ней не особо наблюдаю, закинула нелюбимую котлету в сковородку обратно.
— Какие анализы проводили моей дочери? — почти закричала я в трубку.
— Ольга…время одиннадцатый час ночи, у меня дети уже спят.
Я сразу почувствовала себя плохой мамой — мой то ребёнок не спит, и спать даже не собирается. Но быстро взяла себя в руки. Я хорошая мать. Я лучшая мать для своей девочки. Ради неё я пойду по головам. Но тон — сбавила.
— Объясните мне, — спокойнее сказала я. — Что произошло?
— Я не знаю, — устало отозвалась женщина. — Я же вторую смену, а это утром было. Знаю только, что у них было разрешение, иначе их бы не допустили.
Сбросила звонок, начала звонить второй воспитательнице, заведующей, никто не брал трубку. Полезла в поисковую систему. Сомневаюсь, что кого-то интересует, есть ли у моего ребёнка стоматит. Тогда что? ДНК? Господи…