Наташа заметила ее движение.
— Ну что ты? — шепнула она успокоительно. — Твое звено будут хвалить. Не беспокойся!
А Зоя, кивнув головой в ответ на слова Надежды Ивановны, уже продолжала так же деловито и серьезно, как начала:
— Самое лучшее звено у нас, конечно, первое, и звеньевая Катя Снегирева избрана второй раз.
Все посмотрели на Катю. От радости и смущения Катя наклонила голову, и сидящие позади увидели, как у нее покраснела шея под светлыми завитками волос.
— Девочки первого звена, — докладывала Зоя, — помогали подклеивать книги для школьной библиотеки, потом сделали вон те два плаката — к 7 ноября и к 1 мая, — самые наши лучшие…
Она на минуту задумалась, припоминая:
— А еще они вырастили цветы на окне… Но только во втором звене, у Настеньки Егоровой, еще лучше цветы вырастили.
Все невольно обернулись и посмотрели на окна. На одном из подоконников цветы в горшках зеленели особенно густо и пышно. Это и были цветы второго звена — цветы Настеньки Егоровой.
А Зоя уже начала рассказывать о третьем звене и об его пожатой Вале Ёлкиной:
— У Вали Ёлкиной цветы, правда, не такие красивые, но зато она за птицами ухаживала в живом уголке и за кроликами очень хорошо ухаживала. Ее тоже выбрали второй раз. И Настю Егорову второй раз выбрали…
Зоя не скупилась на похвалы звеньевым, а Надежда Ивановна, слушая ее, почему-то становилась все серьезнее и как будто озабоченнее. Она что-то тихо сказала Оле, и Оля спросила:
— Кто из вас, девочки, хочет еще что-нибудь сказать о работе звеньев или отряда?
Сразу поднялось несколько рук:
— Можно мне?.. Можно мне?..
Оля присела на краешек парты рядом с Валей Ёлкиной, а девочки, вставая, принялись по очереди добавлять то, о чем забыла сказать Зоя: она не рассказала, какое интересное письмо отряд получил от пионеров Чехословакии; Зоя совсем забыла, что в День Советской армии в отряд приезжал папа Ани Лебедевой и рассказывал, как он защищал Сталинград; Зоя не упомянула о том, что к Восьмому марта все девочки вышили своим мамам по салфеточке.
Когда все замолчали, Надежда Ивановна поднялась и сказала:
— Все это очень хорошо, девочки. Но вот мне бы еще хотелось знать: обсуждали ли вы в своих звеньях какие-нибудь интересные книги?
Звеньевые переглянулись друг с другом.
— Нет, — сказала Настя. — В моем звене не обсуждали.
— А ведь это очень интересно — обсуждать, — сказала Надежда Ивановна. — Тут и поспорить можно, и разные случаи из своей жизни вспомнить, и о будущем помечтать…
— Да, наверно, это хорошо… — сказал кто-то задумчиво и негромко.
— А твое звено, Катя? — спросила Надежда Ивановна. — Часто вы собирались?
Катя покраснела.
— Нет, не очень часто… Можно даже сказать, довольно редко. Очень трудно бывает всех собрать. Только назначишь сбор, а девочки и разбегутся…
Надежда Ивановна очень серьезно и даже строго посмотрела на Катю.
— А как ты думаешь, Катя Снегирева, отчего они разбегаются? — спросила она.
— Не знаю, — тихо ответила Катя.
— А в других звеньях тоже разбегаются?
— Разбегаются, — мужественно сказала Настенька Егорова.
А Валя Ёлкина только вздохнула.
— Так. — Надежда Ивановна посмотрела на всех трех звеньевых по очереди. — Давайте-ка попробуем разобраться, в чем тут дело. Скажи мне, Катя, охотно твое звено работало в библиотеке?
Катя на минутку задумалась.
— Сначала охотно, — сказала она. — Первый раз все пришли и работали почти два часа. Бумагу резали, клей варили… на электрической плитке. Марья Степановна нам объясняла, как надо подклеивать книжки по-настоящему, чтобы было точно из переплетной.
Надежда Ивановна кивнула головой:
— Что ж, это интересно. Ну, а во второй раз как было?
— Тоже ничего… Только уже не все пришли и раньше разошлись.
— А под конец?
— Под конец почти никого не осталось… я да Аня Лебедева.
— И долго вы еще работали?
— Нет, не особенно. Марья Степановна скоро сказала нам, что больше не надо.
Губы у Надежды Ивановны чуть-чуть поморщились, как будто она хотела улыбнуться.
— Пожалела вас, должно быть?
Катя смущенно пожала плечами. А Надежда Ивановна повернулась к Настеньке Егоровой:
— Ну а теперь ты, Настя, скажи мне по совести: как девочки у тебя в звене ухаживают за цветами?
— Обыкновенно, — сказала Настя и с некоторым удивлением посмотрела на Надежду Ивановну. — Когда надо было принести чернозем, горшки, отростки достать — все достали и все принесли. А Людмила Федоровна учила нас, как рассаживать…
— Понятно. Ну а как вы цветы поливаете? По очереди, наверно?
Настя кивнула головой:
— Да, по очереди. Только девочки часто забывают. Я больше сама поливаю. — Она виновато поглядела на старшую пожатую. — А вот Катины цветы и ёлочкины, то есть Вали Ёлкиной, я иной раз не поспею полить, и они от этого хуже растут…
Надежда Ивановна засмеялась. У нее были очень хорошие зубы — белые, ровные, тесно поставленные, и когда она смеялась, все лицо у нее точно освещалось. Засмеялась и Людмила Федоровна своим милым хрипловатым смехом, и Оля засмеялась, но при этом она почему-то хмурилась и смущенно поглядывала на сестру.
— Ну, что ж это у нас выходит, девочки? — все еще улыбаясь, спросила Надежда Ивановна. — Выходит, что звеньевые у нас очень хорошие — цветы поливают, книжки подклеивают. А вот звенья у них неважные — не хотят работать. Разбегаются, да и все тут… Может так быть?
— Не может! — в один голос сказали Катя, Настя и Валя.
— Не может, а случилось. И знаете, почему? Потому что вы совсем не заботились о том, чтобы на сборах всем было интересно. Вот, например, если бы во время подклейки кто-нибудь из вас читал вслух хорошую книжку, работать было бы куда приятнее. А если бы поливку цветов вы поручили тем девочкам, которые это любят, они бы этого не забывали. Ведь вот Валя Ёлкина не забывает кормить птиц…
— Никогда! — закричали девочки.
— Сама не позавтракает, а уж птиц накормит, — сказала Настя.
— Ну, вот видите. Надо, значит, понаблюдать, кто что любит и чем интересуется.
Надежда Ивановна быстрым, еле уловимым взглядом посмотрела на Олю, но Оля поймала ее взгляд и понимающе кивнула головой.
— Так выходит, что мы совсем плохо работали — просто никуда! — с огорчением сказала Настенька. — А мы и не знали.
Надежда Ивановна усмехнулась:
— Ну вот уж и «совсем плохо»! Не плохо, но можно работать лучше. Подумайте хорошенько и беритесь за дело — весело, с выдумкой. Весь год у вас впереди.
Она говорила так спокойно и уверенно, что девочки опять ободрились и повеселели. А вместе с ними повеселела и Людмила Федоровна. Видно было, что она вместе с каждой из своих звеньевых пересмотрела во время этой беседы весь прошлый год.
В классе на одну минуту стало тихо.
— Ну, девочки, — сказала громко Оля, выходя вперед, — давайте перейдем к перевыборам. Напомню вам: в совете должно быть пять человек — председатель, редактор, два члена совета и вожатая отряда. Вожатую, конечно, выбирать не надо. Она… то есть я, — Оля смущенно улыбнулась, — вхожу в совет и так, без выборов. Значит, нужно выбрать четырех человек. Подумайте хорошенько, кого бы вы хотели выбрать.
Девочки не стали долго думать. Все сразу задвигались, зашептались.
— Давайте Зою Алиеву!
— Катю Снегиреву…
— Настю Егорову…
Девочки шептались, дергая друг друга за рукава, за лямки передников.
— Тише, девочки, не шумите! — остановила их Оля. — Звеньевых не выдвигайте. Они в совет не входят.
— Почему?
— Потому что они и так достаточно заняты. Хватит с них работы в звене. К тому же они все равно будут приходить на совет отряда. Ну а Зою Алиеву запишем. Она как староста класса обязательно должна войти в совет. Кого еще вы предлагаете?