— Ничего, все равно расскажи! — попросили Катя и Миша.
— Ну ладно, — сказала Таня. — С чего же он начал? Ах да, с университета… Знаете, это будет целый город науки! Уже сейчас можно увидеть издалека его стальной каркас. Андрей — инженер, вот он этот самый каркас и строит. И знаете, он с таким жаром рассказывал нам об этой стройке, а потом вдруг задумался на минутку и говорит: «Эх, горько подумать, что не дожил до этих мирных дней, до этого строительства товарищ мой Алеша Решетников! Как бы он радовался! Ведь мы вместе собирались поступить после войны в строительный институт».
Мы с Лидой говорим: «Расскажите про вашего товарища». Вот он нам и рассказал.
— А теперь ты нам расскажи! — решительно потребовал Миша.
Таня кивнула головой.
— С Алешей Решетниковым, — сказала она, — Андрей познакомился и подружился еще в танковом училище. Они поступили туда сразу же как только началась война. Оба потом попали на Ленинградский фронт, и оба участвовали в прорыве блокады.
— Как это — «в прорыве блокады»? — спросил Миша.
Таня поглядела на Мишу и Катю:
— Ленинград был окружен врагами, понимаете?
— Ага, — сказал Миша.
— Ну, вот прямо как будто железное кольцо сдавливало его со всех сторон. Люди жили без воды, в холоде, в темноте. Хлеб и другую еду доставляли на самолете. А сколько же можно доставить на самолетах? Конечно, самую малость… Но, несмотря ни на что, Ленинград не сдавался.
Таня рассказывала, а Ирина Павловна перетирала чашки и думала о том, что недаром ее старшая дочка решила стать учительницей. Как она хорошо — спокойно и просто — умеет разговаривать с детьми. Ребята отлично ее слушают — слово боятся проронить. А чем лучше слушают они Танин рассказ, тем лучше рассказывает и Таня.
— И вот пришло время перейти от обороны к наступлению, — торжественно сказала Таня и строго поглядела на Катю и Мишу. — Это наступление должно было прорвать блокаду. Накануне, одиннадцатого января, Андрея и его товарища Алешу приняли в партию. Андрей говорит, что они просто не могли уснуть в ту ночь. Алеша был сдержанный, молчаливый и даже с Андреем застенчивый. Но в ту ночь он много рассказывал Андрею о своей жене и маленьком сыне.
— У него был мальчик? — подхватил Миша. — А как его звали?
— Сережа, — ответила Таня.
— А сколько ему было лет? — спросила Катя.
— Года три, кажется.
— Еще маленький, — сказал Миша. — А где он жил?
— До войны они жили где-то под Москвой, — продолжала Таня. — Алешина жена работала на заводе. А когда началась война, завод эвакуировался на Урал, и Алешина жена тоже уехала туда с Сережей. Алеша первое время столько получал писем от жены, что у них в части даже немножко завидовали ему. И вдруг письма перестали приходить. Алеша написал на уральский завод, и ему ответили, что жена его тяжело заболела. А потом пришло письмо, что она умерла.
— Ой! — вскрикнула Катя. — А как же Сережа?
— Сережу взяли в детский дом.
— В какой?
— Погоди, Катюша, — прервала ее мама. — Рассказывай по порядку, Танечка.
— Хорошо, только пусть Катя и Миша меня все время не перебивают, — сказала Таня. — Вот я и забыла, на чем остановилась.
— Сережу взяли в детский дом, — подсказала Катя тихонько.
Таня призадумалась.
— Ну да, только я ведь не на этом остановилась.
— Ты рассказывала про ночь накануне наступления, — подсказала Ирина Павловна.
— Да-да. Всю эту ночь Андрей и Алеша говорили о том, что будет, когда кончится война, — как они вернутся в Москву, как будут учиться, работать, а по праздникам ходить в Большой театр, в оперу. Думали, какая будет хорошая жизнь, когда кончится война. А на другой день началось наступление. Погода в то утро была ясная, солнечная. Дул холодный ветер. И вот началось! Артиллерия открыла огонь…
Бабушка уважительно поглядела на Таню и слегка покачала головой.
— И все-то она знает, наша Танечка, — проговорила она тихонько.
Таня смутилась:
— Так это же я со слов Андрея…
— Ну, ну! — заторопил ее Миша. — Значит, первой ударила артиллерия, а дальше что?
— А дальше — по Неве ринулись танки. По льду, конечно. Одновременно перешли в наступление части Волховского фронта. Ленинградцам и волховчанам нужно было во что бы то ни стало прорвать вражеское кольцо и соединиться. Танкетка Андрея и Алеши сошла на лед и помчалась вслед за передними танками… Ах, да, — спохватилась Таня, — я совсем забыла сказать, что у них был не танк, а танкетка. Андрей говорит, что уже к тому времени танкетки устарели. В бой шли большие, тяжелые танки. Но тогда, в блокаду, даже и для старых машин находилось дело. Их как-то там ремонтировали, подновляли и опять пускали в ход. Андрей был стрелком и командиром машины, а его товарищ Алеша — водителем.
— А какая она, танкетка? — спросил Миша. — Совсем как танк, только маленькая?
— Нет, нет! Андрей нам объяснял, только я не совсем поняла. В общем, в танке стрелок помещается наверху, в башне, а водитель внизу; ну а в танкетке оба сидят рядом, разделяет их только мотор. Так вот, сидит Андрей рядом с Алешей и ведет огонь из своего пулемета. И вдруг танкетка попала под такой ливень огня, что обоих тяжело ранило. Андрея — осколком снаряда в спину и в руку, а его товарища в лицо, через смотровую щель — кажется, так она называется.
— Ну да, смотровая щель, — кивнул головой Миша. — Так и называется. А как же еще?
Все невольно улыбнулись. Таня потрепала братишку по затылку, но Миша вывернулся из-под ее руки.
— Да ну, рассказывай же! Что же ты замолчала на самом интересном месте?
Таня кивнула головой:
— Ладно, ладно! Так вот, значит, ранило их обоих. Но, конечно, Андрей и Алеша только потом поняли, что случилось. Андрей говорит, что сразу потерял сознание. А когда очнулся, почувствовал, что танкетка стоит на месте. Он попробовал пошевельнуться — не может. Его точно сковало. А мотор дрожит, как живой. Вдруг Андрей слышит слабый голос Алеши: «Ты жив?» — «Жив покуда, — отвечает Андрей, — только ни рукой, ни ногой двинуть не могу. А ты как?» — «Опалило меня, — говорит Алеша. — Не вижу ничего. Может, ослеп…»
Не успел Андрей подумать, что делать, как Алеша сказал: «Надо идти дальше. Ничего, я поведу машину». Андрей сначала даже не понял: как же Алеша поведет машину, ничего не видя перед собой? Но каким-то образом Алеша ощупью нашел рычаги мотора. Спрашивает: «Ты можешь указывать направление?» — «Могу», — отвечает Андрей. Алеша нажал рычаги, и машина двинулась дальше. Андрей кричал Алеше: «Правей, левей, прямо!» Кричать приходилось, конечно, громко, в самое ухо Алеше, потому что кругом стоял ужасный грохот — от стрельбы, от лязга гусениц. В общем, не знаю, от чего… Андрей и сам удивляется теперь, как только их танкетка выдержала. Ведь пулемет-то молчал, и машина была беззащитна, не могла вести огонь. Но еще удивительнее то, что вел машину слепой водитель!
— Батюшки мои, слепой! — повторила бабушка.
А Катя и Миша опять заторопили старшую сестру:
— Рассказывай, рассказывай дальше!
— Ну и вот… — Таня перевела дух. — Как они проскочили, я прямо не представляю себе. Да Андрей и сам не знает. Неожиданно он увидел людей в белых маскировочных халатах. Это были наши. Андрея и Алешу вынесли из машины, и тут Андрей опять потерял сознание. Наверно, от большой потери крови, а может быть, от сильного напряжения. Очнулся он только спустя несколько дней. Увидел, что лежит на койке, и понял, что это госпиталь. У постели сидела незнакомая девушка — медсестра. Она поздравила Андрея со званием Героя. Андрей, конечно, сейчас же спросил про Алешу. Девушка не сразу ответила, а потом сказала, что Алеша тоже получил звание Героя, но уже посмертно. После того как его ранило, он прожил недолго. Умирая, он все беспокоился об Андрее и вспоминал своего маленького сына…