Ну, например, вот группа подростков играет в салочки. Я тоже побегал; тихо, конечно, без лая; потом, вижу, десятиклассницы играют в прыгалки, пригласили меня. Я тоже попрыгал, потом, смотрю - третьеклассницы рассматривают какой-то иллюстрированный журнал, из тех, что Пал Палыч запирает в свой письменный стол...
Я залаял и, как мог искреннее, проявил свою симпатию тому обществу, в котором всю первую половину дня вращался наш Витя.
Но, вращаясь, Витя хмурился все больше и больше, а я не мог узнать, отчего это. Между тем, меня то ли не воспринимали, то ли, наоборот, привыкли уже, как к экспонату. В конце большой перемены (это оказалась не перестройка, а просто долгий и шумный перерыв между уроками) я был уже своим, так что никто не удивлялся мне, как в первые минуты пребывания в школе. Я забавлялся целых полчаса, ходил чуть ли не на хвосте.
И вдруг я заметил, что за мною насмешливо наблюдает чье-то породистое лицо.
Оно глядело на меня из-за лохматого, вкусно пахнущего и несущего разумные флюиды тополя. Возле такого дерева, царственно росшего посреди школьного двора, мог стоять лишь некто удивительный.
В этот момент меня поманили в здание школы. Причем поманил меня туда мой собственный нос. Ненадолго я со двора исчез, еще раз, правда, оглянувшись. И тут же, конечно, забыл про этого "некто", наблюдавшего за мной.
А когда я вбежал в коридор, то вдруг почувствовал знакомый запах. Да-а... Где же я раньше его чуял? Ба! Я вспомнил. Это же мой старый друг Лис так пахнет! Мы с ним расстались в прошлой повести, летом на даче. Мы не успели даже толком проститься, не говоря уж о том, чтобы обменяться адресами. Но от судьбы не уйдешь. Вот так встреча! Он все еще живет в живом уголке, в этой самой школе, где учится мой хозяин. Я пошел по следу. Нашел я его возле школьной столовой.
- У нас, брат, идет перестройка школы, - важно сказал мне Лис, поцеловав меня в нос, - пожалуйста, осторожно ходи по этому паркету, он еще не приклеен.
- Это я уже заметил. И даже сообщил Лису некоторые свои наблюдения. Но явно высоко ценил себя, как старожила, и словно не слышал. Мы говорили на разных языках, и потому наш разговор быстро завершился.
- А как ты выбрался на улицу? - спросил меня Лис для того, чтобы что-то спросить. Он имел ввиду, вероятно, как я один ушел из дому.
Я не хотел вдаваться в подробности, шепнул ему только, что выполняю общественное разведзадание. И из дому поэтому ухожу тогда, когда мне это необходимо. "К тому, же, - сказал я, - при новых формах демократии в нашей семье стали больше доверять, и я теперь бегаю, где захочу. Разумеется, обязуясь ничем не компрометировать семью, членом которой я состою". Лис слушал, зевая, да и сам я понял, что слишком уж официально беседую со старым товарищем.
Страшно неприятно слышать, когда дети стараются говорить, как взрослые, в особенности о вещах, в которых они сами мало что понимают. А когда, как взрослые, говорит пес, это уж ни в какую будку не лезет. Тем более, мне еще очень многое предстоит осмыслить в этом мире.
Я зафилософствовался, совершенно забыв, что...
Глава 7
Мой новый друг - Колли ... Как вы, вероятно, помните, на меня внимательно и изучающе смотрело чье-то породистое лицо.
Я распрощался с Лисом, договорившись о новой встрече, выскочил на улицу, повернул туда, где за тополем только что увидел незнакомца. И разом перестал веселиться. Мнезахотелось мгновенно отряхнуться от свалившейся на меня тряпки для мела и вынуть невесть как попавший на спину репейник. Если бы у меня были руки, я бы опустил их по швам.
На меня смотрел удивительный пес.
- Здравствуйте, - сказал я.
- Здравствуйте, - сказал Колли.
Мы обнюхались и немедленно подружились.
- Вы тоже учитесь в этой школе? - любезно осведомился мой новый знакомец, явно зная ответ на заданный им вопрос.
- Что вы, я учу в ней хозяина, - по-хозяйски сказал я и только потом подумал: а не сморозил ли я глупость? (Свойство Пал Палыча, который, придя с работы и переговариваясь о новостях с мамой Машей, рассказывает ей о встречах с высокими начальниками. Обычно задает вопрос: "Как ты думаешь, не сказал ли я глупость? ")
- Я вас никогда раньше не видел, - ответствовал Колли. - Хотя я уже несколько лет учу здесь своих хозяек.
Он повел головой в сторону двух девочек.
Если бы Колли не сказал, что хозяек у него две, я подумал бы, что у меня двоится в глазах. Девчонки были до того похожи, что сразу же рождалось множество вариантов розыгрышей, которые так любим я и мой хозяин Витя. Впрочем, меня, как вы знаете, особенно не разыграешь; одна из них пахла цветочным кремом, а другая - травами. Мне-то их отличить, как понюхать цветочек.
- Я здесь впервые, дорогой Колли, и хочу вам заметить, совершенно не так представлял себе школу, - пролепетал я.
- Это ничего, это пройдет у вас за один день, мы все идеализируем школу, - сказал Колли. - Главное, чтобы эта идеализация шла кому-то на пользу... Скажите, - спросил меня Колли, - а кто ваш хозяин?
- Витя Витухин, - с гордостью сказал я.
- Какое это счастье, - сказал Колли, завиляв рыжим, как у петуха, хвостом, - он такой воспитанный. Я хочу дружить с вами, вы так милы.
Я смутился.
- И еще, я хочу сказать вам, - сказал Колли, - что у вашего хозяина это, к сожалению, ненадолго. Ах, молодые люди так непостоянны!
- Простите, что "это"? Я не понимаю вас. Вы говорите изысканно, но загадками.
- А разве вы не знаете, что... вся школа говорит об этом... Впрочем, простите, я сам мало что знаю... Я не хотел бы открывать чужую тайну, но разве Витя не делится с вами своими невзгодами и радостями?
- Бывает, что и делится, но есть во всем этом деле один нюанс...
- Любопытно узнать, какой.
- С недавнего времени я научился говорить; Витя знает это и, наверное полагает, что я смогу не удержаться и рассказать что-то кому-то...
- Вот здорово, а вы в самом деле умеете говорить? - удивился он.
- В самом.
- А можно вас попросить продемонстрировать ваше искусство.
- Пожалуйста, конечно.
И с этими словами я подошел к группе мальчишек (среди них были, к сожалению, и девочки), стоявших за углом школы, которые безуспешно пытались раскурить сырую сигарету.