Я подошел к ним и внятно проговорил: "Ребята, дайте и мне закурить".
Видели бы вы, какой суеверный страх изобразился вдруг на их лицах! Они вмиг разбежались, оставив пачку с мокрыми сигаретами тут же, на парапете. Превозмогая отвращение, я не поленился закопать ее в землю неподалеку.
- Здорово! - сказал Колли, протягивая мне обе лапы. - Не думаю, однако, что вам нельзя доверить тайну: своим умением говорить вы можете только помочь хозяину.
Я тоже так не думал, но как-то так с самого начала сложился наш разговор, что внимание акцентировалось не на главном. В это время обе хозяйки Колли, видя, что мы мирно беседуем, оставили нас и занялись своим делом - принялись о чем-то спорить. Они в самом деле удивительно похожи. Витя бы их наверняка перепутал.
А пока они спорили, Колли рассказал мне простую и, вместе с тем, занимательную вещь.
Мой хозяин и друг Витя Витухин давно и безнадежно влюблен в некую Настеньку.
Мне было немного обидно слушать Колли, потому что он знал о делах Вити больше, чем я.
Противный Колли, ты не обманываешь меня?..
Но Колли не обманывал; Витя действительно был влюблен (да я и сам это уже почувствовал). Но самое главное, Колли сообщил мне интимно: влюблен не без взаимности...
- А что это такое? - спросил я, прикинувшись непонимающим, чтобы узнать все вернее, более конкретно.
Колли посмотрел на меня насмешливо, с явным превосходством:
- Это значит, что она его тоже любит!
Я удовлетворенно улыбнулся. Еще бы, как можно не любить нашего Витю!
- А как она выглядит, эта Настенька? - спросил я Колли, надеясь среди многоликого сборища разглядеть пассию моего хозяина.
- Она выглядит очаровательной, - с видом знатока тоже улыбнулся мой собеседник. - Да вот, кстати, она идет...
Я увидел действительно прелестную девочку. Извинившись перед Колли, тотчас кинулся ее обнюхивать. Надо же мне было знать, как она пахнет. Вдруг мне придется ее искать. К тому же от запаха зависит сущность человека, даже в известной мере его характер... На мне ведь лежит ответственность за чувство Вити; мой хозяин юн, неопытен. Что в случае беды я скажу маме Маше?
Я проследил печальный взгляд хозяина в сторону Настеньки. А тут и перемена окончилась. Колли просился со мной и отправился домой (он жил неподалеку). Его хозяйки вместе со всеми побежали на занятия.
Кажется, была геометрия, но я не вникал в изящные фигуры, возникавшие на доске. Я думал о другом: как это можно вот так, из-за какой-то девчонки, много дней иметь столь паршивое настроение, которое легко улавливала Мама-Маша? Одновременно я искал выхода: как помочь Вите.
Я смотрел на него, а он - на Настеньку. Он ловил все ее жесты, взгляды... Я зевнул и полез под парту.
Из-под парты мне не очень-то было видно, куда смотрит мой хозяин. И постепенно я успокоился. Будь, что будет!
Глава 8. Шел урок физики
Не могу назвать себя профаном в амурных делах. Смею думать, что, слегка подучившись, мог бы преподавать мальчишкам эту науку. Наверное, пользы было бы больше, чем от того предмета, который в школе называется "Этика и психология семейной жизни". Непонятно, как еще, побывав на таких уроках, люди вообще женятся. Впрочем, пока я занят, они могут читать настоящую поэзию - там все сказано. (А главным учителем для девчонок я бы назначил маму Машу. Она бы научила их всему - от кулинарии до мужской психологии, не забыв об умении одеваться, хотя она сама, увы, скорее теоретик - на практику не хватает времени).
Но даже я далеко не сразу сообразил, что могут означать такие вот томные взгляды на девочку, а мне пришлось их перехватывать у хозяина довольно часто.
Дело все в том, что такой взгляд обычно предвещает совершение какого-то отчаянного поступка. Такого, за который вызывают родителей в школу. Между тем, это просто ищет выхода переполняющее душу чувство.
И вы знаете, чутье меня совершенно не подвело.
Витя действительно совершил поступок, и я был его свидетелем.
Шел урок физики.
Судя по тому, с какой интонацией учитель произносил Витину фамилию, он не ждал от него на ближайшее время эйнштейновских теорий. Поэтому я, например, совершенно не удивляюсь реакции учителя: он повернул голову в сторону Вити, как поворачивают ее на скрип двери.
Между тем, Витя требовал внимания и совершенно ясно говорил.
Реакция была нулевая, пока до слуха учителя не донеслись слова: "Нобелевская премия".
Что это?! Посредственный ученик - и вдруг такие разговоры! О чем это он?
А Витя между тем продолжал. Класс затих, даже учитель перестал сонно хлопать глазами.
- Есть возможность поехать получить Нобелевскую премию, - сказал Витя. - Я на нее один не претендую; только вместе с вами, Степан Николаевич...
Странно, но учитель не обрадовался. Он явно не хотел ехать ни за какой премией; гораздо большее удовольствие он видел в том, чтобы опозорить посредственного в области физики ученика Витю Витухина в глазах класса.
Поэтому он благосклонно разрешил ему продолжать. А Витя вышел к доске и, уже теперь обратясь к классу (но, главным образом, конечно, к Настеньке) сказал:
- Величайшее открытие, которое я сделал, я сделал только благодаря чуткому руководству учителя Степана Николаевича...
- Учитель Степан Николаевич, - снова заговорил Витя, слегка запнувшись, - выдвинулся к вершинам знаний из скромной семьи сельского труженика...
- Но, но, но, - перебил Витю учитель, - по делу, Витухин.
Витя даже не посмотрел в его сторону:
- Так вот, на одном из занятий наш учитель сказал, что в электричестве бывают плюсы и минусы...
От такой волнующей формулировки Степан Николаевич встрепенулся и сам пошел зачем-то к доске. В классе стало совсем тихо. Настенька не отрываясь смотрела на Витю. Глаза ее, и без того большие, открывались все шире и шире.
- На другом занятии, - ободренный ее взором, продолжал Витя, - наш учитель сказал, что и в магнитах бывает также плюс и минус. И вот я подумал: а что, если от магнита зажечь лампочку, попробовать, будет ли она гореть?...
Степан Николаевич резко повернулся к классу, щеки его пылали. Он сам готов был загореться, чтобы только доказать, что лампочка гореть не будет.