С той стороны загородки остановились три полицейские машины. Несколько одетых в форму полицейских уже вели нетерпеливо перешептывающихся репортеров к трапу самолета. Родственников и друзей они попросили пока вернуться в аэропорт.
— Офицер, — Ровена была просто в отчаянии, — вы должны позволить мне остаться. Марк мой муж, и ему грозит опасность. Чтобы помочь ему, я должна находиться рядом.
— Извините, миссис Мондрик, — вежливо и твердо ответил сержант. — Мы защитим вашего мужа, хотя, честно говоря, я не вижу, чтобы ему угрожала какая-либо опасность. Фонд попросил нас очистить поле. Всем, кроме представителей прессы и радио, придется вернуться в аэропорт.
— Нет! — воскликнула Равена. — Ну, пожалуйста… Вы не понимаете…
Полицейский взял ее под руку.
— Мне очень жаль, — сказал он, — пойдемте…
— Вы же ничего не знаете, — с горечью прошептала она. — Вы ничем не сможете ему помочь…
Но все ее уговоры ни к чему не привели.
— Мама, — упорно шептала Пат, — давай останемся! Я хочу встретить папу. Я узнаю его, узнаю!
Бледная, как смерть, Нора, подхватив девчушку на руки, понесла ее к зданию терминала. Мама Спивак громко запричитала, рыдая на плече своего маленького мужа.
— Послушайте, — не сдаваясь, размахивал своей трубкой Бен Читтум. — Я два года молился, чтобы мой сын живым вернулся из этой проклятой пустыни. А Спиваки, они потратили больше, чем могли себе позволить, чтобы прилететь сюда аж из самого Нью-Йорка. Бог ты мой, офицер, как же можно…
— Бен, — сказал ему Бэрби, — с полицией спорить бесполезно. Подождите еще немного.
Ругаясь себе под нос, Читтум заковылял вслед за остальными. Бэрби же предъявил свое журналистское удостоверение. После быстрого обыска, когда полицейские убедились, что оружия у него нет, ему позволили присоединиться к другим репортерам, стоявшим у гигантского транспорта. Здесь рядом с собой Бэрби обнаружил Април Белл.
Черного котенка она, судя по всему, все-таки вернула тете Агате — сумочка из змеиной кожи была плотно закрыта. Побледнев, видимо от волнения, девушка не отрываясь смотрела на черный овал люка. Глаза ее лихорадочно блестели. Почувствовав на себе взгляд Бэрби, она вздрогнула и повернула к нему голову. На мгновение он ощутил в этой симпатичной девушке безрассудную готовность хищницы, изготовившейся к прыжку. Но потом Април улыбнулась. Ее зеленые глаза стали теплыми и веселыми.
— Привет, репортер, — кивнула она. — Похоже, нам достанется первоклассный материал. Вот и они!
На трапе появился Сэм Квейн. Уже в этот, самый первый, момент, Бэрби увидел, что его друг очень изменился. Его мужественное лицо с квадратным подбородком загорело до черноты. Светлые волосы совершенно выгорели. Он, видимо, побрился на борту, но потертые брюки защитного цвета были мятыми и не слишком чистыми. Он выглядел усталым и постаревшим. И не на два года.
Но было в нем нечто еще.
И на лица трех человек, вышедших из самолета вслед за ним, это нечто тоже наложило свою печать. Сначала Бэрби даже подумал, что все они перенесли какую-то тяжелую болезнь. Бледное лицо доктора Мондрика под видавшим виды тропическим шлемом производило особо удручающее впечатление. Может, его снова беспокоила астма или он перенес сердечный приступ?
Но даже больные люди, с победой возвращаясь после двухлетнего отсутствия на родную землю, где их с нетерпением ждут родные и близкие, могли бы улыбнуться. Но эта четверка усталых, изможденных людей выглядела прямо-таки мрачно. Никто из них даже не улыбнулся встречающим, даже не помахал рукой.
Ник Спивак и Рекс Читтум спускались вслед за Мондриком. На них тоже были мятые, выгоревшие на солнце брюки. Они тоже были загорелы, худы и странно угрюмы. Они несли за широкие кожаные петли прямоугольную деревянную коробку зеленого цвета. Добросовестная работа простого плотника на каком-то восточном базаре. Ящик охватывали широкие металлические ленты. Спереди — кованый засов. Ник и Рекс даже согнулись под тяжестью своего груза.
— Осторожнее! — услышал Бэрби предостерегающий голос Мондрика. — Мы не можем теперь все потерять!
Антрополог явно нервничал. Он не успокоился до тех пор, пока ящик благополучно не достиг поля. Но даже и тогда, жестом повелев поднести драгоценный груз поближе к репортерам, Мондрик старался держаться к нему поближе.
Эти люди чего-то боялись.
Каждое их движение говорило о постоянном, изматывающем душу страхе. Нет, не радостные победители вернулись рассказать о новом торжестве над неведомым. Это были суровые ветераны, дисциплинированно и уверенно идущие навстречу смертельной опасности.
— Интересно, — прищурившись, прошептала Април Белл. — Что же они все-таки нашли?
— Что бы это ни было, — отозвался Бэрби, — находка, похоже, не принесла им счастья. Такое впечатления, что они откопали сам ад.
— Нет, — усмехнулась девушка. — Ада люди боятся гораздо меньше.
Мондрик остановился перед собравшимися у самолета репортерами. Он подождал, пока Ник и Рэд осторожно поставят тяжелый ящик на бетонные плиты летного поля. Засверкали огни фотовспышек. А Бэрби смотрел на его лицо, высвеченное безжалостным светом ламп.
Мондрик, теперь Бэрби видел это совершенно ясно, не выдержал тяжкого бремени своего открытия. Ник, Сэм и Рэд — вот это крепкие парни. Их, в отличие от доктора Мондрика, не сломили страшные результаты экспедиции, в чем бы эти результаты ни заключались.
— Господа, спасибо, что вы подождали.
Голос доктора прозвучал хрипло. Ослепленный фотовспышками, он со страхом глядел на стоявших перед ним журналистов; беспокойно поглядывал на дожидавшихся возле терминала родственников и друзей. Он не мог не видеть стоящую чуть в стороне Ровену с Турком на поводке…
Оглянувшись на своих спутников, словно ища поддержки, доктор Мондрик начал свой рассказ.
— Вы не зря потратили время на ожидание, — Бэрби чувствовал: доктор отчаянно торопится, словно боится, что ему не дадут договорить. — Нам и впрямь есть о чем поведать человечеству. Страшное предупреждение, господа. Его зарыли в землю, спрятав от глаз людских, но мир должен обо всем знать. Если еще не поздно…
— В общем, слушайте внимательно. Пожалуйста, расскажите всем о моем открытии — если, конечно, вам это удастся. Снимите наши находки на пленку,
— нервным жестом Мондрик указал на зеленый ящик. — Пусть уже сегодня вечером ваши материалы пойдут в печать… Если вам это позволят.
— Бу сде, док, — ухмыльнулся радио-репортер, поднимая свой микрофон.
— Это уж наша забота. Я сделаю запись и пулей помчусь обратно на радио. И сразу в эфир — если только ваша история пройдет с политической точки зрения. Вы, наверно, хотите изложить нам свои взгляды на положение в Китае?
— В Китае война, — серьезно ответил ему доктор Мондрик, — но я не стану об этом говорить. То, что я хочу предложить вашему вниманию, важнее новостей о любых войнах… ибо это поможет вам понять, почему эти войны происходят. Я расскажу вам нечто, объясняющее многие загадки, над которыми веками билось человечество. Нечто, раскрывающее завесу тайны над тем, существование чего нас с вами учили отрицать.
— О'кей, док, — кивнул радиорепортер, что-то подкручивая в своей аппаратуре, — мы готовы. Давайте…
— Я хочу рассказать вам…
Внезапно задохнувшись, доктор закашлялся. Бэрби слышал его тяжелое дыхание, видел тревогу, проскользнувшую по лицу Сэма. Взяв предложенный Квейном носовой платок, Мондрик вытер пот со лба. И это в то время, когда Бэрби дрожал под своим плащом, насквозь продуваемым холодным восточным ветром.
— Я хочу рассказать вам, господа, нечто поистине необыкновенное, — хрипло продолжил Мондрик. — Я раскрою вам тайного врага человечества, черный и зловещий род, скрывающийся среди ничего не подозревающих истинных людей… Это древний и смертельный враг человеческого рода, куда более коварный, чем любая пятая колонна. Я расскажу вам об ожидаемом появлении Черного Мессии. Дитя Ночи, чье появление среди людей ознаменует начало дикого, ужасающего и невероятного восстания…
Усталый, издерганный человек на миг остановился перевести дух. Он глубоко вздохнул, и лицо его искривилось от боли.
— Готовьтесь к неожиданности, господа. Это ужасные новости, и вполне вероятно, что кое-кто из вас сперва мне не поверит. Я и сам поначалу сомневался. Очень страшно понять, что все это не дурной сон, а на самом деле. Но когда вы увидите то, что мы нашли в доисторических могильниках, под курганами Ала-шана, вы будете вынуждены признать, что это правда, как пришлось в свое время сделать и мне.