– Я не писал ей.
– Не лги!!
– Черт, Дарен! – Не сдержавшись, заорал Грег. – Я не говорил с Эбби почти сутки!
– Ты покидал стены больницы!!
– У меня был срочный вызов! – Дарен зарычал, поэтому тот продолжил. – Если хочешь, можешь проверить мой телефон! Можешь спросить у Лейни, и она подтвердит, что это правда! Вчера утром я отвез Эбби к Мэнди и с тех пор больше не видел её!
– Я не верю тебе. И твои слова – не оправдание. Ты мог поручить это кому-то другому. Мог просто обеспечить себе алиби. И ты понимаешь, что я прав.
Грег видел, что Дарен готов был броситься на него в любое мгновение; задушить, растерзать, но не сделал ничего, чтобы это остановить.
– Отпустите его.
Охранники немного замялись. Один из них даже сильнее сжал предплечье.
– Но мистер Мартин…
– Отпустите, – тверже повторил Грег, и когда парни ослабили хватку, поднял на Дарена глаза, – пойдем.
– Куда? – Прохрипел он, но больше ничего сделать не успел. Грег прошел мимо него, а затем бросил:
– Туда, где ты получишь ответы.
Эбби ходила по комнате взад и вперед, пытаясь придумать, как ей быть. Сидеть не хотелось, да и даже если бы и хотелось, это стало бы для неё сложнейшим испытанием. Мысли, которые итак находились в полнейшем раздрае, сейчас плюс ко всему ещё и вопили во всё горло – причем делали это, к сожалению, одновременно. Она провела здесь весь вечер и всю ночь. Сколько показывали часы, Эбби не знала, но солнце встало не так давно, значит, вероятно, было ещё раннее утро.
Его омерзительно усмехающееся лицо вновь возникло перед её глазами, вынуждая резко, в страхе остановиться. Дыхание снова перехватило, и пульс, аккомпанируя ему, тут же участился. Даже в своих самых жутких кошмарах ей было трудно представить, как человек, который такое долгое время находился рядом с ней; предлагал свою помощь; заботился о ней, в реальности мог оказаться тем, кто желал ей самого большого зла. Но до сих пор, спустя столько часов, она не понимала одного: зачем? Зачем Ему было похищать её?
Да и разве так похищают?
Эбби всегда казалось, что пленников содержат в каких-нибудь темных подвалах или старых заброшенных домах; что им связывают руки, заклеивают рот; и чаще всего безжалостно и мучительно пытают. Но эти похитители оказались совершенно не такими. Как только машина прибыла на место, завязав глаза, они вытащили её из автомобиля и, приведя в эту комнату, почти тут же освободив абсолютно ото всех оков. В общем и целом, если забыть, в каком положении она находится, комнату можно было бы смело назвать красивой и милой: она была небольшой и при этом невероятно светлой. Единственный минус – и Эбби узнала о нем в первые же минуты своего пребывания здесь – окна здесь были наглухо заколочены. Так что всё это время она не знала, не только того, зачем находится здесь, но и того, где именно.
За дверью послышались тяжелые и немного знакомые шаги. Эбби подняла голову как раз в тот самый момент, когда в замке поворачивался ключ. Когда дверь открылась, в комнату вошли те двое мужчин, с которыми она совсем недавно столкнулась в переулке.
– Твой завтрак, – Декс небрежно поставил на стол поднос, а затем посмотрел прямо на неё, – босс велел тебе съесть всё до последней крошки, поэтому не смей петь песни насчет того, что ты не голодна.
При упоминании об этом человеке, всё внутри вновь сжалось от сильнейшего ужаса, но в глазах появилась лишь непоколебимая твердость. Она не покажет своей беспомощности. Ни теперь.
– И не думала. Я поем.
– Умница, – хищно улыбнулся он, внимательно всматриваясь ей в лицо. Казалось, что он хочет сказать ей что-то ещё, а возможно даже и сделать, но отчего-то не решался. Словно что-то удерживало его от того, чтобы переступить прочерченную кем-то грань.
– Давай поторопись, – позвал его второй, – босс ждет.
– Не вздумай выкинуть что-то, – напутственно произнес Декс, улыбаясь шире, – иначе придется тебя наказать.
Он медленно попятился назад, но Эбби смогла выдохнуть лишь, когда услышала, как в замке снова поворачивается ключ. Она опустилась на стул и осторожно, словно ища необходимые силы, коснулась живота. Малыш ещё не толкался, но она уже очень явственно ощущала его внутри. Знала, что он чувствует и чего желает. Понимала, о чем думает. Его существование помогало ей бороться. Возможно, очень слабо и ничтожно, но всё же бороться. И поэтому, в ответ, она думала о своем малыше. И, если бы не он, ни за что не притронулась бы к этой еде. Но ребенку нужно было расти. Нужно было питаться. А значит, было не время проявлять глупую гордость.