Когда он сравнялся с Эбби, она повернула голову и, совершенно не скрывая чувств, громко выдохнула. Он не понял – от страха или чего-то совершенно другого, но в данный момент решил этого и не выяснять.
– За мою спину, – повелительным тоном приказал он, считая, что в данном случае это самое уместное приветствие, – давай же, – уже тверже повторил, в этот раз приводя её своим голосом в сознание. Она слабо дернулась, но была тут же остановлена его следующей фразой: – медленно.
Он не смотрел на неё: не видел выражения лица и глубоких синих глаз, но зато отчетливо слышал, как стучало её сердце и бился пульс. Ощущал, как сильно она боится и то же время отчаянно желает сделать к нему шаг.
Он вытянул руку, чтобы она понимала, что ей нужно преодолеть совсем небольшое расстояние для того, чтобы ощутить себя в безопасности, и Эбби почти не раздумывая ухватилась за неё и, сделав несколько шагов, всё ещё дрожа от страха, спряталась за его спину, а затем инстинктивно вцепилась в неё пальцами. Её прикосновение стало, как удар тока – неожиданным, опасным и прошибло насквозь. Дарен подавил в себе практически животное желание развернуться и притянуть её к себе, – для этого сейчас было не место и не время, – и, сжав пальцы в кулаки, стиснул зубы и посмотрел койоту в глаза. Это был незримый поединок двух сильнейших противников – двух безжалостных волков, преданно и до последнего защищавших своё. Ни один из них не посягал на собственность другого, но они оба готовы были вступить в схватку в любую минуту и нещадно разорвать сопернику горло. Золотистые глаза зверя горели такой же яростью и силой, как и синие глаза человека – и последние ничуть не уступали первым в жесткости и мощи. Животное всегда чувствует страх ровно так же, как и силу. И сейчас волк смотрел на него, как на равного – того, кто не дрожал перед его клыками, но и не являл собой прямой опасности – именно это Дарен дал ему понять. Оскал, ещё минуту назад яростно прожигающий страх в маленькой испуганной душе, начал смягчаться. Койот слегка пригнулся, чтобы взять в зубы небольшой пушистый комочек, а затем, ещё ненадолго задержав на нем свой взгляд, развернулся в сторону ущелья. Эбби снова выдохнула, но на этот раз от облегчения. Её хватка стала слабее, а затем она и вовсе разжала пальцы. Дарен неосознанно прикрыл глаза, подавив внутри стон разочарования, но ничего не сказал.
Она вышла из-за его спины, изумленно смотря койоту вслед, словно не верила тому, чему только что стала невольным свидетелем.
– Как ты сделал это? – Тихим, но срывающимся голосом спросила она. – Как заставил его уйти?
Боже, как приятно было просто услышать её голос. Просто прочувствовать его звучание.
– Я убедил его, что они в безопасности, – прошептал он, и лишь затем впервые перевел на Эбби свои глаза. Она всё ещё испуганно смотрела туда, куда ушел волк и немного дрожала, но он чувствовал, что она ощущала ту самую… необходимую ей безопасность. Черт подери, а ведь она совсем не изменилась. Да, сейчас её волосы были уложены иначе, на ней были вещи дороже и теперь и без того прекрасные черты лица подчеркивал макияж, но в целом она осталась той же взбалмошной девчонкой. Той же сумасшедшей и безумной чертовкой, которую он когда-то спас.
Эбигейл медленно повернулась в его сторону, собираясь что-то сказать, но встретившись с ним взглядом, на какое-то мгновение безмолвно замерла. На самом ли деле в её движениях он уловил муку и… сожаление? Или всё это ему лишь показалось?
– Всё произошло так быстро… – запинаясь, начала говорить Эбби, – …я даже не заметила, как… мне показалось, что тот малыш потерялся или поранился… вот я и подумала…
И тут он мгновенно всё понял. Дьявол, ну кончено же! Эта её всеобъемлющие любовь и сострадание ко всему беззащитному – она готова, не задумываясь, рискнуть собственной жизнью!
– Я уже как-то говорил, – внезапно разозлившись, перебил её Дарен, – иногда тебе лучше совсем не думать, чем делать это столь безответственно!
Она вздрогнула от его внезапно грубого тона. В глазах отразилась обида. И боль. Снова боль.
Черт!
Он хотел всё исправить. Правда хотел. Но её лицо вдруг изменилось: стало тверже, словно к ней вновь вернулась внутренняя сила и выдержка. Будто бы она вспомнила, что именно должна к нему испытывать.
– Не смей! – Яростно бросила она, выдержав его стальной взгляд. С грацией хищной тигрицы она подошла ближе. – Ведь уж точно не тебе говорить мне об ответственности. Это не я пропала на восемь месяцев, не сказав сестре ни слова! – Он изумленно уставился на неё, но ответить ничего не успел, потому что Эбби пошла в наступление. – Восемь месяцев, черт подери! Ты хоть подумал, какого всё это время будет Элейн?! Хотя нет, – вдруг усмехнулась она, – о чем это я, конечно же, ты не подумал! Такому Гордецу, как ты, просто не престало снисходить до обыкновенного телефонного звонка!