– Только не говори об этом Анне. Ей не нравится, когда я одолживаю деньги.
Билл с тревогой посмотрел на меня.
– Как? Я думал, что она в курсе всех твоих дел и ты ничего от нее не скрываешь.
– Ну конечно же, но ты же знаешь женщин, ей не хочется, чтобы кто-то знал о наших трудностях.
– Будь с ней поласковее, Гарри, она замечательная женщина.
– А то! Даже и не знаю, что бы я делал без нее.
Я проводил его до двери гаража, и в этот момент увидел черный «ягуар». За рулем, в плаще и, как всегда, без шляпы, сидела Глория. Билл лишь мельком взглянул на нее и ушел, а что касается Тима, так тот уставился на девушку с таким видом, словно это было исчадие ада. Но я даже не обратил внимания на это, так как, подобно Тиму, тоже, как завороженный, смотрел на нее. Вот это женщина! У меня даже сердце перестало биться, когда я заметил что-то голубое, мелькнувшее в разрезе юбки, когда она выходила из машины.
Я подошел к ней. Она улыбнулась и, захлопнув дверцу, сказала:
– Так я могу оставить здесь машину? Можно ее сегодня вымыть?
– Разумеется. Все будет сделано по высшему разряду.
Она глянула в сторону Тима, который до сих пор пребывал в столбняке.
– Может, мы поговорим в вашем кабинете? Я хочу кое-что вам сказать.
Вот это глаза! В них, как в глубоком омуте, можно утонуть. Какие немыслимые наслаждения они обещают!
Едва мы вошли в кабинет, как она сразу закрыла дверь.
– А где жена?
– Ушла за провизией.
– Это хорошо, так как жены видят грех в самых невинных поступках. Гарри, я хочу пригласить вас в субботу на небольшую вечеринку. Там будет один человек. Он занимается ремонтом радиоаппаратуры, и вам стоит поговорить с ним.
– Я чего-то не понимаю. Ведь я абсолютный нуль в радиотехнике.
– Это не важно. Он ищет место для студии, и ваш гараж…
Я сразу понял всю выгоду данного предложения.
– А вдруг он не согласится?
– Можете не беспокоиться. Он очень прислушивается к моим советам. У вас есть фрак или приличный костюм?
Я хотел сказать, что в прошлую субботу заложил в ломбард свой смокинг, но вовремя одумался.
– Конечно, вы можете взять с собой жену, но вы же знаете, как жены мешают деловым разговорам.
– В таком случае я приду один.
– Договорились. После восьми часов я буду ждать.
С опозданием я вдруг вспомнил, что в субботу мы с Анной и Биллом договорились идти в кино. Что ж, придется отправить Анну с Биллом в кино, а самому…
– О'кей, можете сделать мне одолжение? Позвоните мне в субботу около семи и, когда я возьму трубку, молчите, как рыба.
Она сделала понимающие глаза.
– Вам нужно алиби, не так ли?
Я покраснел. Она, видя мое смущение, поспешно сказала:
– Конечно, Гарри, я позвоню.
– Благодарю, Глория… Вы знаете, Анна скоро вернется…
– Да, да, я понимаю… – Взяв сумочку и зонтик, она направилась к дверям, но там задержалась. – А кто этот забавный толстяк, с которым мы встретились у входа?
– Это Билл Метс. Мы с ним вместе воевали во Франции, и это мой большой друг.
– Он что, почтальон?
– Пока да, но вчера он получил новую должность. Теперь он охранник.
– Но разве на почте нужна охрана?
– Когда возят ценные посылки, то да.
– Вот как! Мне кажется, он хороший человек.
Мы уже почти вышли на улицу, но здесь мне не повезло: мы нос к носу столкнулись с Анной. Я заметил, каким взглядом Глория посмотрела на стоптанные туфли Анны, на ее забрызганные грязью чулки. На мое счастье, Анна в этот момент возилась с зонтиком, так что не заметила Глорию. Глория спокойно повернулась и пошла по улице. В этот момент я увидел, что Тим внимательно наблюдал за нами, наполовину высунувшись из-за машины.
Глава 4
В пятницу днем, сказав Тиму, что мне нужно сходить за свечами зажигания на Чаринг-Кросс, я прямиком направился к Джеку Броссу и взял напрокат вполне приличный смокинг с рубашкой. Положив все это в камеру хранения, я несколько успокоился. Не думайте, что все это не действовало мне на нервы. Не взять Анну с собой, да еще к тому же отказаться идти с ней в кино ради какой-то вечеринки, уже само по себе было достаточным прегрешением, тем более, что я шел туда с другой женщиной. К тому же у Анны не было даже вечернего платья.
В субботу около семи часов вечера Анна уже приготовила ужин и гладила свое единственное приличное платье. Она вся так и светилась от предвкушения того, что мы наконец-то выйдем в люди. Полгода мы вообще никуда не ходили. Я очень хотел признаться ей во всем, но когда увидел ее раскрасневшуюся, словно девочку, в простеньком платьице, у меня язык не повернулся разочаровать ее.