- Ты волнуешься?
Я покачал головой.
- Нет. Меня другое беспокоит. Я должен волноваться.
Она нахмурила брови.
- Ты волнуешься, что не волнуешься?
- Да.
Она изучала меня мгновение.
- Ты знаешь, что говоришь как папа, да?
- Заткнись.
- Это правда. Он рассказывал о том, как мама поразила его за секунду. Ты говоришь в точности как он.
Я помахал рукой.
- Убирайся из моего офиса.
Ее смех дрейфовал по коридору.
Она была права. Как бы то ни было, Эйвери сразила меня. Меня потрясло то, что я уже испытывал к ней, и насколько хорошо она вписывалась в мою жизнь. Знание, что она была там, пока я был в клинике, заставило меня стремиться поскорее закончить работу. Обычно я никогда не спешил уходить, но теперь не мог дождаться завершения дня, чтобы иметь возможность провести с ней больше времени. Предлог помочь ей найти носки был всем, что мне нужно, чтобы поторопиться и увидеть ее. Было трудно оставить ее, хотя я знал, что меня ждут обязанности. Мне пришлось напомнить себе, что я увижу ее через пару часов.
Казалось, эти часы тянутся вечность.
Мысли о ней всплывали в моей голове между пациентами, и не раз Кейтлин пришлось повторять свои слова, когда мы разговаривали. Она смеялась и дразнила меня из-за необычного отсутствия концентрации. Потом составила список подарков, которые я должен купить ей, чтобы сказать спасибо. Я взъерошил ее волосы, когда проходил мимо, и бросил листок в мусорную корзину, чтобы позлить ее, и она взвизгнула, хлопнув меня по руке. Она ненавидела, когда ее волосы были растрепаны. Я чувствовал, что имею право сводить ее с ума, как ее брат, даже если в данном случае она попала в самую точку. Позже этот список появился на моем столе, и я сунул его в ящик. Она действительно заслужила. Возможно, я попрошу Эйвери помочь мне выбрать для нее сюрприз.
Даже мои клиенты заметили мое настроение, одна пожилая женщина сказала, что у меня «то самое» выражение лица. Я засмеялся вместе с ней, не комментируя это, так как не знал, что сказать. Это была загадка, но мне нравилось это чувство. Конечно, Эйвери порождала что-то во мне, и наша связь была сильной, даже если она была еще новой.
Увидев ее на моей кухне вчера вечером, я почувствовал себя по-настоящему дома. Просыпаться с ней утром было так естественно – ее распущенные волосы, свободно струящиеся по подушке, ее рука, сжимающая мою футболку.
Все в ней было подарком. Ее милая улыбка, выразительные глаза и застенчивое поведение были восхитительными, но ее душа - открытая и щедрая - была поистине удивительной. Наблюдая, как эмоции мелькают в ее глазах, когда она рассказывала о своей бабушке, или как грустно ей было, когда она говорила, как скучает по родителям, мне хотелось стереть ее боль. Я слушал ее смех, когда она больше рассказывала о бабушке и подростковом возрасте - я знал, какие глубокие чувства Эйвери испытывала к людям в ее жизни. Я также знал, что хотел быть одним из тех людей.
Я был благодарен, что мне посчастливилось познакомиться с ней. Теперь я хотел быть человеком, в котором бы она нуждалась, к кому она могла обратиться и кто всегда будет любить и заботиться о ней. Я хотел быть ее. Как только все произошло, я был уверен в этом. Это было то же самое, как я знал, что хотел сделать со своей жизнью несколько лет назад - уверенность, непоколебимая убежденность. Мы принадлежали друг другу.
Осторожно, чтобы не разбудить, я поцеловал ее в лоб и выскользнул из постели, чтобы подготовиться к этому дню. Я бы очень хотел остаться с ней, но знал, что если сделаю это, то не смогу противостоять ее телу рядом со мной, теплому и сонному.
Мой член был твердый и изнывающий для нее, но я знал, что она не готова к такому серьезному шагу. Я был согласен двигаться в том темпе, который она установит. Пока она была рядом со мной, это все, что имело значение.