— Узнаю. Но я вижу только какие-то куски. Четыре куска латука, четыре куска помидора, четыре куска…
— Это особая разновидность салата. Он называется…
— Кусковой салат, — закончила за него Аннабелла, не зная, смеяться ей или сердиться.
— Правильно. Его рецепт бережно хранится в семье Расселл и передается от поколения к поколению.
— Ты несешь какую-то чепуху.
Терри очень натурально изобразил, что он глубоко оскорблен.
— Чепуху? Ты посмела назвать это чепухой? Мадам, я оскорблен в лучших чувствах.
Аннабелла не выдержала и расхохоталась.
Она смеялась потому, что устала от слез, и потому, что Терри так старался, чтобы поднять ей настроение. Она смеялась над его ужасной стряпней, которую он гордо назвал салатом, но она по достоинству оценила его стремление помочь, принять участие в приготовлении ужина. Она смеялась, потому что смех прогонял дурные мысли, которые изводили ее целый день, как назойливые мухи.
— Твой смех — это ангельская музыка для моих ушей, — улыбнулся Терри. Он протянул ей руку. — Иди ко мне, Аннабелла, я поцелую тебя. Я еще ни разу не целовал тебя при встрече. Иди ко мне.
Аннабелла бросилась в его объятия, словно надеялась обрести в кольце его рук душевный покой.
Она бросилась к Терри, чтобы ощутить на губах вкус его поцелуя, почувствовать зарождающееся желание в собственном теле. Она бросилась к человеку, которого любила.
Руки Терри были сильными и нежными. Их поцелуй с каждой секундой становился все глубже. Его пальцы опускались все ниже, скользя по вырезу ее платья, пока не коснулись округлой груди. Тонкая ткань не могла служить преградой разгорающемуся желанию. Терри чувствовал, что скоро не сможет остановиться.
— Аннабелла, — тихо произнес он, — а как же мясо?
— Что?
— Мясо горит.
— Не может быть.
Она кинулась к духовке.
— Что ты выдумываешь? Бифштексы только начали подрумяниваться.
— Ну, они могли подгореть, — слабо возразил Терри.
Это он мог сгореть. Разве этого не достаточно?
— Не могу допустить, чтобы мы ели подгоревшие бифштексы с таким шедевром кулинарного искусства, каким является мой салат.
Аннабелла засмеялась и выложила мясо на блюдо. Обернувшись, она увидела желание, полыхавшее в его глазах, словно подернутых дымкой. Ее собственное тело изнывало от жажды, которую могли утолить только его ласки. Их глаза встретились, невольно раскрывая все секреты.
— Давай лучше… — Терри нервно кашлянул, — поедим, пока мясо горячее.
— Давай, — отрешенно повторила Аннабелла, не отводя от него взгляд.
— У меня возникли временные трудности с выбором подходящих слов, — предупредил Терри, подвигая к себе миску с салатом.
Во время ужина Аннабелла полностью избавилась от тревоги, не покидавшей ее целый день. Кроме расслабленной, дружеской атмосферы, витавшей за столом, она чувствовала становящееся все более интенсивным сексуальное напряжение, от которого, казалось, искрился воздух вокруг них.
Закончив ужин, они перешли в гостиную.
— Хочешь немного черничного бренди? — предложила Аннабелла.
Она поставила фиалки в низкую вазочку, намеренно избегая смотреть на Терри.
— Я обнаружила бутылку в буфете. По всей видимости, она принадлежала тете Бесси.
— Пожалуй, я выпью, если ты присоединишься ко мне.
— Я никогда не пробовала, но… хорошо, я тоже выпью, — согласилась она.
Аннабелла наполнила бренди тонкие хрустальные бокалы и села на софу рядом с Терри. В гостиной постепенно сгущались сумерки. Передав Терри бокал, Аннабелла включила лампу.
Он поднял бокал.
— У меня есть тост. За вас, мисс Аннабелла Эбрахам!
— Спасибо. — Аннабелла сделала маленький глоток. Напиток оказался сладким, приятным на вкус и почти сразу согрел ее приятным обволакивающим теплом. Она зажмурилась. — Как хорошо.
— Потрясающие напитки водились у твоей тетки, — улыбнулся Терри.
Но, вместо того чтобы отпить еще, он поставил бокал на стол и посмотрел на Аннабеллу долгим взглядом. Его улыбка погасла, а лицо стало напряженным.
— Аннабелла, мне очень хочется поцеловать тебя, прямо здесь и прямо сейчас. Но я буду честен с тобой. Если я обниму тебя, то уже не смогу отпустить, я слишком сильно хочу тебя. Поэтому я лучше не буду тебя целовать. Мы поговорим или послушаем музыку, а хочешь — просто посидим в тишине.
— Я…
— Но я хочу, чтобы ты знала одну вещь, Аннабелла. Я скажу ее тебе, а потом мы будем просто разговаривать, но… Аннабелла, я люблю тебя. Я не мастер делать многословные признания, но я говорю чистую правду. Я люблю тебя, Аннабелла.
На мгновение Аннабелле показалось, что Терри говорит не с ней, потому что он смотрел куда-то поверх ее плеча, и даже хотела обернуться, чтобы посмотреть, к кому же он, интересно, обращается. Потом в ее ушах раздался странный звон, и комната поплыла перед глазами. Она видела лишь Терри, его глаза, наполненные теплотой, нежностью и… желанием.
«Он любит меня», — пело ее сердце.
Разве это могло быть правдой? Терри Расселл признался ей в любви. Ей, Аннабелле Эбрахам?
«Какой именно Аннабелле?» — раздался вкрадчивый внутренний голос. Прежней или новой? Той, что изменилась, или…
«Это неважно», — подсказывало ее сердце. По крайней мере, сейчас. Сейчас ничто не имело значения, кроме того, что Терри любит ее.
Должна ли она признаться ему в своих чувствах? Если да, то ей придется уточнить кое-что. Ей придется признаться: «Я тоже тебя люблю, Терри. Моя любовь настоящая, но я не знаю, какая Аннабелла настоящая — прежняя или нынешняя». Нет, она не станет портить этот волшебный момент. Неужели сказки сбываются и ее полюбил сказочный принц?
Аннабелла поставила бокал на край стола.
— Я… боюсь поверить… — Ее голос перешел на шепот. — Ты любишь меня?!
— Да.
— Терри, пожалуйста, поцелуй меня.
— Нет, Аннабелла. Разве ты не понимаешь? Тогда я не смогу отпустить тебя, я останусь на всю ночь.
— Я понимаю. Ты хочешь заняться со мной любовью, и я тоже этого хочу.
— Аннабелла…
— У меня нет никакого опыта в отношениях между мужчиной и женщиной, и я не знаю, что должна делать, чтобы удовлетворить тебя, но меня это не остановит.
— Ты уверена, что потом не будешь раскаиваться? — мягко спросил Терри.
— Нет, я обещаю. Терри, прошу тебя, поцелуй меня прежде, чем я рассыплюсь на тысячи частиц.
Его не надо было долго просить. Он обнял ее, ища губами ее нежные губы. Аннабелла обвила его шею и приникла к нему всем телом. Она впитывала в себя вкус поцелуя, жадного, страстного, с легким привкусом черничного бренди. Поцелуй стал символом того, что обратной дороги нет, что страсть вступила в свои права.
Терри чувствовал, что теряет рассудок. Любимая женщина скоро будет принадлежать ему. Мысли путались в его голове, уступая власть над телом чувствам. Но как же отнестись к ее слезам, к ее утверждению, что она не знает, кто она есть на самом деле? Нет, он не может думать об этом сейчас. Это их ночь.
Терри нежно взял в ладони ее лицо.
— Ты боишься, Аннабелла?
— Тебя? Нет. Разочаровать тебя? Да.
— Даже не думай об этом. Ты не можешь разочаровать меня. Ты доставляешь мне удовольствие, входя в комнату и глядя на меня своими огромными нежными глазами. Наша первая ночь — это не экзамен, который ты должна сдать. Мы разделим самые волнующие и счастливые мгновения нашей близости пополам. Веди меня в спальню, Аннабелла. Уверен, нам будет хорошо. — Да, — прошептала она.
Свет, падающий из гостиной в спальню, придавал ей романтический, немного загадочный вид. Терри улыбнулся, увидев на кровати покрывало с узором из фиалок, и откинул его, открывая белоснежные простыни. Аннабелла неотрывно следила за ним, явно нервничая.
— Я не знаю, что мне делать, — ответила она на немой вопрос в глазах Терри. — Я так глупо чувствую себя. Это платье, наша одежда… то есть как мы будем снимать все это? Господи… — Ее нервы были взвинчены до предела.