К счастью, было воскресенье, и Аннабелла, к собственному удивлению, проспала до девяти часов, вместо того чтобы подняться, как обычно, рано утром. После нескольких часов беспокойного сна она чувствовала себя разбитой и опустошенной и решила прополоть герань, росшую на клумбе, которая уже давно требовала внимания.
Она надела новые узкие джинсы, плотно облегающие фигуру, и красную футболку с крупной надписью «Долой библиотекаршу» на груди. Чтобы волосы не мешали во время работы, она заплела их в две тугие косы, перевязав красными ленточками. Взяв новые перчатки для работы в саду, белые с яркими фиалками, она вышла на крыльцо, набрала полные легкие свежего утреннего воздуха, опустилась на колени возле цветочной клумбы и принялась выпалывать сорняки.
Через десять минут Аннабелла оставила бесполезные попытки не думать о Терри. Красная герань напоминала о том воскресном утре, когда она приколола пышный цветок к серому шелковому платью, надетому в церковь. Она помнила каждое прикосновение Терри в тесном зале. Она до сих пор ощущала на губах вкус его первого поцелуя, того самого поцелуя посреди улицы среди бела дня, и все, что случилось позже, во время поездки на искусственное озеро…
Аннабелла яростно выдернула несколько сорняков. В конце концов, несправедливо, что обыкновенные красные цветы рождали столько воспоминаний. Наверное, ей следует выдернуть герань и вместо нее посадить фиалки. Нет, фиалки тоже напоминали о Терри. Проклятье, осталось ли хоть что-нибудь, не хранящее в себе память о Терри? Его образ возникал повсюду, куда бы она ни посмотрела, куда бы ни пошла.
Аннабелла выдернула еще несколько сорняков. Она работала с ожесточением, которого хватило бы, чтобы выполоть целое поле. Интересно, как Терри отреагировал на сообщение Дженьюари о ее звонке насчет вырученных за самолет денег? Наверное, поморщился и с возмущением заявил, что у него нет более важного дела, чем рыбалка на острове. Что ж, тем хуже для него. Самолет или деньги, полученные за него, принадлежали ей, а он слишком долго не объявлялся с ними.
«Итак, — грустно подумала она, — Терри вложит чек вместе с документами в конверт и вышлет мне по почте, поставив точку в наших отношениях».
Аннабелла не мигая смотрела на цветок, а видела перед собой лицо Терри.
— Хватит, — резко сказала она цветку, встряхнула головой, отгоняя видение. — Господи, совсем дошла, уже разговариваю с растениями. Привет, сорнячки, — сказала она охапке сорняков в ее руке. — Как поживаете?
Тяжело вздохнув, Аннабелла отбросила выполотую траву и принялась за следующий куст герани. Услышав шум машины в конце улицы, она не обратила на него особого внимания и не повернулась, чтобы посмотреть, кто едет.
Ну уж, нет. Ее воображение играет с ней злые шутки сегодня утром, и, кто бы ни сидел за рулем машины, ее глаза увидят Терри Расселла. С нее довольно замираний сердца и дрожи в коленях при каждом звуке проезжающей машины.
Все еще не оборачиваясь, она поняла, что автомобиль завернул к ее дому. Машина остановилась, зажигание выключилось. С легким хлопком дверь открылась. Аннабелла решила посмотреть, кто к ней пожаловал, подумав, что, если она опять увидит Терри, значит, окончательно сошла с ума.
Обернувшись, она вскрикнула и от удивления потеряла равновесие, сев на землю. Она не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться, потому что…
Посреди ее лужайки стоял Терри Расселл собственной персоной.
Сердце Терри часто забилось, отдаваясь в ушах болезненным эхом. Вот она — его любовь, его жизнь, его драгоценная Аннабелла.
Такая милая и красивая.
Она наконец нашла себя, обрела свою индивидуальность, позволила появиться на свет женщине, давно томившейся под скромной оболочкой. Скучная библиотекарша ни за что не надела бы узкие джинсы и футболку с такой надписью. Прежняя Аннабелла не заплела бы волосы в забавные косички и не надела бы огромные перчатки с фиалками.
Он узнал, какой стала Аннабелла.
Теперь осталось выяснить, любит ли она его.
— Привет, Аннабелла, — пробормотал он, не зная, на какую встречу он может рассчитывать.
Аннабелла попыталась ответить, но голос не слушался ее, и она лишь молча кивнула. Перед ней стоял Терри, это был не обман зрения и не игра ее воспаленного сознания. Одетый в потертые джинсы и голубую рубашку, он стоял на лужайке, держа в руках три коробки. Аннабелла не могла отвести взгляда от его рук, загорелых, мускулистых рук, которые могли быть одновременно сильными и нежными, когда ласкали ее… Стоп. Аннабелла приказала себе выкинуть из головы ненужные воспоминания.
— Мне нужно поговорить с тобой, Аннабелла.
Аннабелла взмахнула рукой в садовой перчатке.
— Говори, я тебя слушаю.
Он посмотрел на соседние дома, слишком близко стоящие с двух сторон.
— Мы можем зайти внутрь?
— Зачем?
— Потому что наш разговор будет очень личным, а мне не хотелось бы привлекать внимание соседей.
— Как видишь, я сейчас занята. Сорняки не будут ждать, пока я их выполю. Иначе они совсем погубят мои цветы.
— Пожалуйста! Я не задержу тебя. — «Только на всю жизнь, только на вечность», — хотелось добавить ему.
Аннабелла вздохнула, понимая, что придется уступить ему. Поднявшись, она даже удивилась, что ноги держат ее.
— Хорошо, — сказала она. — Пойдем в гостиную.
Она пошла впереди него, не сняв перчаток, показывая всем видом, что делает ему одолжение и что их беседа не должна затянуться.
В гостиной Терри положил коробки на стул, огляделся и сразу же заметил, что обстановка в комнате разительно изменилась. Он посмотрел Аннабелле в глаза.
— Я полагаю, — начала она, — что ты получил мое сообщение и твой приезд связан с оформлением документов и деньгами, которые я должна получить за самолет.
— Нет… Да… Я привез чек на двадцать тысяч долларов на твое имя, но это не единственная причина моего появления здесь. Можно присесть?
— Нет.
— Отлично, — пробормотал Терри.
— Пожалуйста, не тяни время. Я действительно очень занята, поэтому не собираюсь торчать тут вечность.
Аннабелла готова была расплакаться и не хотела, чтобы Терри видел ее слезы. Он должен уйти, ничего не зная о ее чувствах. Ее любовь, ее воспоминания принадлежат ей, и только ей. Она хотела, чтобы он исчез из ее жизни навсегда. Она хотела, чтобы он остался с ней и никогда не покидал, чтобы сию же минуту занялся с ней любовью и…
— Аннабелла.
— Что? — Она даже вздрогнула при звуках его голоса, так сильно были напряжены ее нервы.
— Прошу тебя, давай присядем.
«Хорошая идея», — подумала Аннабелла, чувствуя, что близка к истерике. Хотелось надеяться, что привычное место немного поможет ей прийти в себя.
— Давай, если ты хочешь. — Она поспешно опустилась в кресло-качалку.
Терри пересек комнату и сел на софу, которая теперь стояла у противоположной от входа стены. Он подался вперед, оперся локтями в колени. Сплетя пальцы, он внимательно посмотрел на Аннабеллу.
В следующую минуту должна была решиться его судьба. Мысленно произнеся молитву, Терри сказал:
— Аннабелла, я хочу попросить у тебя прощения.
— Это вовсе не обязательно, — ответила она, изучая фиалки на садовых перчатках. — Я взрослая женщина и понимаю, что такое отпускной роман. — Она пожала плечами. — Люди часто так поступают и не возвращаются потом с извинениями.
— Но только не я. — Терри выпрямился на софе, досадуя, что разговор сразу же пошел не по тому руслу, как ему хотелось бы. — Отношения с тобой значат для меня больше, чем ты думаешь. Это вовсе не был отпускной роман. Я не прошу у тебя прощения за то, что было между нами. Поняла? И перестань пялиться на эти перчатки, как будто видишь их впервые в жизни. Я должен сказать тебе нечто важное.
Аннабелла взглянула на него.
— Неужели! Ты становишься грубым, Терри. Нет никаких оснований повышать голос.