- Ты меня долго ждал, Матиас?
- Ждал, Гари, но не очень долго. Я знал, что ты придешь. А когда знаешь такое наверняка, само ожидание протекает как бы вне времени.
- Что же, ты все это время, и днем и ночью, стоял здесь, дожидаясь меня? - спросил Гари; пожалуй, чересчур навязчиво.
- Нет, не все время. Ведь поначалу я понимал, что ты еще не можешь прийти.
- И где ты был, пока я не мог прийти? - продолжил свои расспросы Гари.
- По большей части в замке, - ответил Матиас.
- В замке?
- Да, в той угловой комнате, где мы когда-то жили вместе, детьми. Я себя чувствовал очень одиноким; но каждый предмет будил воспоминания, и стоило оглянуться, как во мне оживала надежда, трогательная до слез. Думаю, на полу даже осталось влажное пятнышко.
- Но сколько-то дней ты уже стоишь здесь?
- Немного. Когда твое судно вошло в порт, ничто уже не могло удержать меня вдали от набережной. А когда я увидел, как ты пересекаешь Новую королевскую площадь... ты-то меня не видел... я едва совладал с собой, чтобы не дотронуться до тебя, - хотя мне это запрещено.
- И потом ты сопровождал меня?
- Нет, Гари, я решил, что лучше не надо. Я бы наверняка не сдержался... А нарушение закона, возможно, все бы испортило. Я остался здесь.
Он взял Гари под руку, и они пошли по Брегаде. Гари очень скоро заметил, что им обоим теперь свойственно странное качество: они при любых обстоятельствах избегают прикосновений к другим прохожим, как и того, чтобы другие прикоснулись к ним. Они иногда заглядывали в витрины, но без особого интереса. Они продолжали свой путь в сторону Цитадели, дошли до станции «Восточные ворота» и повернули направо. Некоторое время они двигались вдоль железнодорожного полотна; но потом свойства улицы изменились из-за всякого рода подмен. Она сделалась совершенно безлюдной и, похоже, теперь полого поднималась вверх. Сперва друзья вообще этого не заметили. Но по прошествии какого-то времени, довольно большого, они вдруг увидели, что находятся вне пределов города. Справа и слева от дороги выстраивался ландшафт, который, казалось, состоял лишь из красок, ничего им не говорящих. Они как будто распознавали поля; 349 но было неясно, растут ли на этих полях культурные злаки, или только буйные дикие травы. Леса, возникавшие вдали и похожие на тучи или на незавершенные горы, имели тот же цвет, что и поля по обе стороны от дороги. Друзья, не чувствуя усталости, шагали дальше и вскоре поняли: прямая как стрела дорога, по которой они идут, похоже, уводит в бесконечность. Странный невыразительный свет, зависший над ландшафтом, исходил, казалось, не от солнца. Все контуры были хорошо различимы, но сами поверхности не светились, не давали отблесков и не создавали ощущения перспективы. Однако путникам эти диковинные изменения света, теней и красок ничего не говорили. Они шли рука об руку, не чувствуя усталости, - все вперед и вперед.
По прошествии еще какого-то времени, довольно продолжительного, друзья осознали, что они на этой дороге не одни. Впереди них шагали двое; под руку, как и они сами. Эти, что впереди, видимо, шли очень медленно, потому что друзья их быстро нагнали, хотя те и другие двигались в одну сторону. Гари и Матиас вскоре рассмотрели, что обе фигуры, движущиеся перед ними, обнажены. Они такой странности не удивились, сочли ее даже почти естественной; но им все же было любопытно, кто эти путники. Когда они подошли поближе, Матиас сказал: «Гари, это наши ангелы. Я узнаю тебя в одном из них». - «Да, - ответил Гари, - ты прав; я узнаю тебя во втором». Шагавшие впереди, казалось, не замечали, что к ним кто-то приближается. Уже почти наступая им на пятки, Гари и Матиас решили дотронуться до своих пожизненных спутников, прежде недосягаемых. Они осторожно опустили руки на плечи ангелов. Однако в то же мгновение ангелы исчезли. Можно было бы сказать и обратное: что исчезли сами Гари и Матиас; потому что Гари и Матиас хоть и шагали по-прежнему по дороге, рука об руку, но были теперь обнаженными, как прежде - ангелы.