— Что вам принести? — спросил хозяин.
Подняв голову, Сандро долго глядел на него, словно пытался узнать, потом глухо произнес:
— Да-да… Белого вина.
— Стаканчик?
— Бутылку.
Сняв свой берет и положив его перед собой, Сандро замер, снова будто оцепенев. В душе его непрерывно звучали какие-то жалобные голоса, вконец изматывая ему нервы. Его мучила жажда. Он чувствовал, как все у него внутри пересохло. Ощущение было такое, будто ноги его непомерно раздулись и стали настолько тяжелыми, что ими нельзя было пошевелить. Хозяин уже вернулся. Поставив на стол стакан и бутылку, он ушел, не сказав ни слова.
Неподалеку от Сандро, играя в карты, шоферы рассуждали о непоправимом бедствии — наводнении на севере. Он тоже стал жертвой непоправимого бедствия. Движения его были судорожны и резки, он закурил сигарету и только тут заметил, что хозяин не спускает с него глаз. Он чуть было не встал, повинуясь внезапно захлестнувшему его порыву гнева, намереваясь потребовать ответа у этого толстого идиота, спросить, чем ему не понравился его вид. Но тот, должно быть, распознал огонь, вспыхнувший в зрачках странного посетителя, и сразу же отвел взгляд, заинтересовавшись, казалось, механизмом своей кофеварки. «…Вода поднялась на уровень второго этажа, дом рухнул…» По шоссе с ревом промчался грузовик, так что стекла задрожали. С другого рекламного плаката ему улыбалась очаровательная молодая женщина, протягивая что-то. Бутылку. Сандро схватился руками за голову. Он знал, что ему надо избавиться от застарелой болезни и потому не следует шевелиться. К его растрескавшимся губам прилипла догоравшая сигарета. Под конец он налил себе стакан вина и залпом выпил его. Один из шоферов пристально смотрел на него поверх развернутой газеты. Делая вид, будто читает, он наблюдал за Сандро, и Сандро выпрямился. Ухватившись руками за край стола, он попробовал оторваться от стула. В голове у него не осталось ни одной мысли. Ему хотелось только драться. Он стал жертвой несправедливости и должен был отомстить за себя. Что надо делать, он в точности не знал, но этот тип, разглядывавший его, словно редкого зверя, заплатит за всех. Он разобьет ему морду. Впрочем, у него есть револьвер. Сандро торопливо ощупал внутренний карман пиджака. Но шофер уже сложил свою газету и, шмыгая носом, направился к двери.
— Дерьмо! — проворчал Сандро. — Все дерьмо!
И осушил еще один стакан. Он спрашивал себя, зачем ему понадобилось тащиться в лагуны и шлепать по грязи. Ему казалось, что из дома он ушел уже очень давно. Он снова выпил. Руки слегка дрожали, он смотрел на них как на чьи-то чужие руки, как на отдельные от него, независимые от его тела предметы. Он смутно ощущал, что зал постепенно пустеет, что он останется один в своем углу. Затем на улице послышался грохот грузовика, кафе наполнилось выхлопным смрадом. Но Сандро не шелохнулся. Он погрузился в глубокий, печальный сон, отгородивший его от остального мира. Ничто его теперь не интересовало, ему было все равно… «Непоправимое бедствие» — звучало у него в ушах, словно нескончаемый удар гонга. У него отняли что-то очень дорогое, и отныне все потеряло смысл. Не надо было больше выбирать свой путь. А те пути, что открывались перед ним, никуда не вели. «Пейте кока-колу», — улыбаясь, говорила ему молодая женщина, приколотая к стене; она глядела на него с нежностью, но в ее карих глазах застыла лукавая усмешка. Она парила над ним в светлом платье на фоне приятной зелени. Выпив всю бутылку, он испытал некоторое удовлетворение. Ледяные глыбы, сковавшие его ноги и поднимавшиеся выше, сдавливая поясницу, начали теперь оттаивать, постепенно растворяясь, и Сандро, скрестив на столе руки, положил на них голову. Ему чудилось, будто он идет сквозь строй зеркал. В них отражались другие Сандро. Так вот оно что. Вот в чем дело: Магда умерла. И больше ничего и никогда. Магда умерла. Почему именно она? Какая подлая судьба! Почему она? Он шел сквозь строй зеркал, оставляя их позади одно за другим, а вокруг него сгущалась тьма. Тут его охватила непонятная ярость. Он выпрямился.
— Хозяин! — крикнул он. — Давай еще бутылку!
Хозяин в матерчатых туфлях на веревочной подошве неслышно подошел к нему с бутылкой в руках.
— В чем дело, старина? — сочувственно спросил он.
— Оставь меня в покое, — буркнул Сандро.