— Подождите, прошу вас. Я запишу это, если позволите.
Казалось, его крайне заинтересовало это обстоятельство, Валерио же почувствовал, что нервы его сдают.
— Итак, вы утверждаете… — начал Фазаро, отвинчивая колпачок авторучки.
— Я утверждаю, что не говорил Гордзоне о намерении Сандро убить его.
Голос его был твердым, в нем слышалась некоторая доля возмущения. В действительности же Валерио охватила легкая паника. Он изо всех сил старался справиться с собой.
— Когда это было?
— О… Думаю, 17 марта. Да, 17 марта. Это был день моего посещения приюта. Я точно помню.
— Утром?
— Да, около одиннадцати часов.
— Вы заходили к Гордзоне по его просьбе?
— Мне надо было поговорить с ним о намерении горнорудной компании приобрести «Палермо», с тем чтобы переоборудовать его в больницу.
— Гордзоне собирался выселить Сандро из дома, который тот занимал в его поместье, это так?
— Да. Он решил, что новый сторож займет одну из комнат дома, а Сандро с Магдой останутся в другой. Но это оказалось невозможно. У нового сторожа большое семейство, да и Сандро был уже на пределе. Я застал его в состоянии крайнего возбуждения и потому предостерег Гордзоне.
— Вы действительно ничего не говорили Гордзоне об угрозах, которые будто бы исходили от Сандро?
— Нет.
— Вы в этом уверены, доктор?
— Да.
Фазаро застрочил пером по широкому листу бумаги, и Валерио воспользовался этой передышкой, чтобы справиться немного со своим волнением. В окно он видел здание таможни, а чуть подальше — пост карабинеров с развевающимся по ветру флагом. По небу с головокружительной быстротой пронеслась какая-то птица.
— Так, так, — прошептал Фазаро, став теперь совершенно серьезным. — Вы просто-напросто предупредили Гордзоне об опасности.
Он вертел между пальцами авторучку, о чем-то задумавшись. Валерио ждал, тихонько потирая руки. Горячая волна внезапно захлестнула его от поясницы до самого затылка.
— Что вы в точности ему сказали? — настаивал Фазаро.
Валерио устало взглянул на него.
— Когда я попросил его проявить сострадание к Сандро и Магде, Гордзоне ответил, на мой взгляд, немного насмешливо, что призыв к его добрым чувствам обычно не остается без ответа. На это я возразил, что в противном случае мне пришлось бы обратиться к его инстинкту самосохранения.
— И все?
— Конечно.
Фазаро медленно провел рукой по волосам.
— Вы уверены, доктор, что не истолковали на свой лад угрозы, которые высказал Сандро в вашем присутствии?
— Разумеется.
— Вы в этом абсолютно уверены?
— Конечно. А почему вы так настаиваете?
— Да нет. Просто… То возбуждение, о котором вы мне сейчас рассказывали, могло ведь вылиться в серьезные слова, намерения, не так ли?
— Ничего подобного не было.
— Ладно. Я присоединю к делу ваши показания. Мы еще увидимся. Вы можете подписать это, когда пожелаете.
— Ну разумеется…
И в этот момент раздался телефонный звонок, заставивший Валерио вздрогнуть. Фазаро сразу снял трубку. Он внимательно слушал гудевший в трубке голос. «Я неумело солгал, — подумал Валерио. — Мои ответы звучат неубедительно. Они уже, наверное, допросили кучу людей, которым Сандро выкладывал свой бред… Все это крайне опасно… Я ясно даю понять, что склоняюсь на сторону Сандро». Он рассеянно обвел взглядом строгую обстановку комнаты, и вдруг его словно в сердце ударило: позади него стоял человек, тот самый инспектор с акульей головой. Зачем он здесь находился? И когда вошел? Почему не слышно было, как он входил? И почему он не дал знать Валерио о своем присутствии?.. Все эти вопросы, теснившиеся у него в голове, лишь усилили беспокойство Валерио и даже в какой-то мере разозлили его. «Только бы Сандро в мое отсутствие не наделал глупостей! Только бы Дельфина…» Тут он впервые почувствовал, насколько глубоко втягивал его в это дело совершенный им поступок. Но он ни о чем не жалел. Напротив, желание спасти Сандро лишь окрепло. «Эти типы станут истязать его минута за минутой вплоть до финальной комедии. А дальше — ад тюрьмы или каторги. Но если они обнаружат, что я его прятал, мне это дорого обойдется…» Он тотчас подумал о Кларе, об отчаянии Клары.
Но что же все-таки делал полицейский за его спиной? Он собирался обернуться и вдруг заметил, что, слушая то, что ему говорили по телефону, Фазаро не спускал с него глаз, тогда что-то сжалось у него внутри, на грудь внезапно навалилась ледяная глыба. Фазаро пристально смотрел на него, а таинственный, неутомимый голос продолжал журчать.