В дальнейший путь я ринулся в не самом плохом расположении духа. Живой и здоровый, до следующего уровня — чуть меньше четверти от изначальной цифры. Разве что с лутом не выгорело, ну да это дело наживное…
Всё изменилось, когда позади раздался оглушительный грохот, а я, обернувшись, успел увидеть обрушение потолка на стыке пещер и тоннелей прежде, чем меня захлестнула волна поднявшейся пыли и мелкого сора. Это же действо заставило меня куда быстрее припустить по коридорам, напряжённо всматриваясь в расступающийся мрак впереди. Ровно до момента, пока из этого самого мрака не выплыл скромненький такой сундук, который, казалось, кто-то бросил поперёк прохода, что б «случайный» путник точно не прошёл мимо. И всё бы ничего, да только от этого сундука за десять метров смердело подставой и свежей кровью. Аж глаза защипало, право слово…
В кои-то веки мне пригодился камень, которым я, здраво поразмыслив, запульнул прямиком в потенциального мимика. Подходить, даже в полной боевой готовности, не рискнул: может, он пасть как расхлябнет да схарчит меня целиком? А так я сохраняю за собой простор для манёвра, ибо не стали бы мимики охотиться как мимики, будь они существами, приспособленными для открытого лобового столкновения.
Всё прошло точно по моему плану: удар камнем потревожил засевшую в засаде тварь, которая в ту же секунду «открылась» и мазнула перед собой длинным и мощным языком, попытавшись как бы захватить отсутствующую добычу. На первый взгляд сам взмах был не особо прицельным, да только на деле камень до пола не долетел: его сожрали, а после обиженно взвыли и выплюнули гадость вместе с обломком здоровенного жёлтого зуба. Ну а дальше мимик, поняв, что его раскрыли, отрастил тьму крошечных ножек и попытался свалить в закат, повернувшись ко мне спиной. Тут-то и настало моё время, ибо резать я уже наловчился, как и скакать кузнечиком в попытках избежать лишних травм и ранений.
Но к тому, что мимик сможет вслепую выписать чапалах языком я оказался готов лишь наполовину.
Моя попытка дотянуться до него честной сталью была самым наглым образом прервана: крышка сундука откинулась назад, а вырвавшийся на свободу длинный и мощный язык чувствительно впечатался в левое плечо, ибо я всё-таки успел немного сместиться в сторону. Я не упал, но развернулся и не иначе как чудом оставил на языке мимика неглубокую, но длинную рану. Тварь взвыла, начав разворачиваться, но я ей этого не позволил, намертво «приклеившись» к её тылу.
«Крышка» мимика мешала его же языку, чем я беззастенчиво пользовался.
Язык всё так же бешено метался но, по сути, был не таким уж и страшным, если держать дистанцию на уровне «ударить может, но обхватить и затянуть в пасть — уже никак». Синяки и ссадины по сравнению со становлением обедом такого монстра не котировались, а кинжал уверенно вспарывал мясистую плоть, «спотыкаясь» лишь об жгуты мускулов. В какой-то момент крови стало слишком много, а я заметил, что мимик и разворачивается очень медленно, и бьёт совсем слабо и неприцельно. Хотелось схватить его за язык левой рукой, предварительно бросив факел на пол, да только язычок этот был массивным и склизким: никак не ухватиться.
Пришлось добивать врага медленно и печально, постоянно одёргивая себя и заставляя не терять концентрацию. Финальный этап марлезонского балета был рутинным и скучным: угрозы — никакой, а поближе сунуться не позволяет чувство самосохранения. А ну как мимик притворяется, или ему хватит силёнок на последний рывок — запихнуть меня в пасть и разок щёлкнуть челюстями? Осколок зуба-то весьма внушительным был, с половину моей широкой ладони…
Но всему однажды приходит конец. Пришёл он и к мимику, который отмучался, отдал мне очки опыта, а душу — местному пантеону.
И тут бы сказочке конец, не реши я как следует изучить тварюшку, которая куда сильнее напоминала творение некоего безумного химеролога, нежели существо, способное «родиться» своими силами.
Его вываленный из пасти здоровенный язык был скомпонован таким образом, что всё уязвимое находилось в окружении крепких мышц, приводящих его в движение и покрытых сравнительно тонким слоем мясистой плоти, а тело защищала натуральная костяная броня, неотличимая от древесины и металла. Очень хорошо, что я не сунулся к нему лично в надежде ударить первым: кинжал бы от такого просто отскочил, а дальше меня бы просто проглотили.
Впрочем, самое интересное ждало меня внутри мимика. Язык я ему отрезал, намереваясь схоронить внушительный кусок в инвентаре и, чего уж там, попытаться его приготовить: всяко лучше крыс должно выйти. Вот только получилось так, что искал я медь, а нашёл золото. Под языком мимика находилось нечто вроде пузыря, который я попытался вырезать, но неудачным движением повредил его, спустил всю прозрачную жижу вовне… и обнаружил под слоем плотной плёнки небольшой, тридцать на десять сантиметров, ящичек. Руки сами потянулись к нему, покуда в голове «зазвучала» забавная, вызвавшая нервный смешок мысль: я-«белоручка», со страшной нелюбовью ко всему противному был готов голые руки запустить вовнутрь мимика, лишь бы разжиться чем-то полезным. Сказал бы мне об этом кто пару дней назад, и я бы искренне, в голос поржал. Или счёл бы говорящего идиотом…
Но сейчас, окинув взглядом дело рук своих, я вытащил ящик, не чураясь слизи и крови, а после просто отошёл в сторону, аккуратно его раскрыв. Со всеми предосторожностями: на вытянутых руках и развёрнутым в другую сторону, так, что б если внутри и было чего, то оно выстрелило бы не в меня. Но ничего кроме свитка в уже известной мне «упаковке», с пробками на обоих концах, там не было. Да и сам свиток, подцепленный кинжалом и изъятый из ящика, не взорвался и ядом в воздух не прыснул. Зато стоило мне аккуратно взять его в руки, опасаясь запачкать кровью…
«Астральное знание» услужливо опознало свиток как предмет, а в голове нарисовался способ использования оказавшегося в моих руках алхимического рецепта — не иначе как индивидуальная награда нарисовалась! «Прочитав» название того, что предполагалось варить силами «философского камня», я невольно обернулся, бросив взгляд на завалы, оставшиеся далеко позади. Типичный способ налюбить игрока использовался даже в не-игре: не собери я червей, и их похоронило бы под обвалом вне зоны досягаемости, а [Зажигательная Бомба] осталась всего лишь рецептом, который неведомо когда получилось бы реализовать.
Требовалось для неё на удивление немного: сами черви, по три невредимых на одну бомбу, и двухсантиметровый кусочек паучьей лапки. Невредимых у меня было мало, но я знал, что пойдут и повреждённые, просто их больше потребуется. Всего червей у меня было четырнадцать штук, считая потрёпанных, обгоревших и порубленных, а одну паучью лапку можно было нашинковать на три десятка бомб: больно уж крупные они, а я припас аж семь штук. Оставалось только изучить рецепт, который представлял собой краткое иллюстрированное пособие по подготовке ингредиентов, растворившееся в воздухе сразу по завершении прочтения, да заготовить всё необходимое.
Паучьи лапки я нарезал, ориентируясь на указания в рецепте, а червей разделил на половинки, а-ля батон для огромного бутерброда, стараясь не «пролить» их слизь. Получилось не слишком хорошо, но «философский камень» с готовностью сожрал охапку червей и кусочек лапки, начав тянуть из меня ману. Было очень интересно взглянуть на то, как небольшой камешек выплюнет такой готовый продукт, и не понадобятся ли мне подходящие сосуды, — да-да, хорошая мысля приходит опосля, — но в этот раз не-игра сжалилась надо мной.
В самом конце процесса камень вспыхнул алым светом, и от него отделился сверкающий в магическом зрении сгусток, на который даже смотреть было невозможно. А когда продукт алхимической реакции потух, я смог во всех подробностях разглядеть ЭТО.