Дворф указал на другой камень. По сути своей он тоже был раскрошен, но как и было сказано — слежался, можно даже сказать что «растёкся».
Тут-то я и начал «сечь фишку».
— Так что коли ты видишь такую породу, несущую на себе следы — её можно и нужно осмотреть. С опытом придёт понимание того, как быстро и в каких условиях она слёживается, и ты начнёшь ясно видеть возраст каждого следа. Вот эти, например… — Я вновь перевёл взгляд туда, куда мне указывал благодарный наставник, решивший повысить мои шансы на выживание. — … совсем свежие, раздроблены час-другой назад. Если взять осколок-другой и раскрошить их пальцами, получится песок.
Это он и проделал, пустив по ветру кусочек породы. После этого он подцепил обломок слежавшегося камня, начав растирать его, но тот упрямо держал форму и не желал крошиться. Лишь разваливался, словно размокший пластилин.
Я же, кивнув, вновь обратил внимание на свежие следы. Не наши, так как туда мы не заходили, да и по форме они напоминали скорее отпечатки большой трёхпалой лапы с когтями на кончиках, очень уж характерные углубления там оставались.
— У тайных лазов всегда есть безопасный источник чистой питьевой воды, так что туда нередко стекается всякая живность. Внешние запоры не выдерживают времени. — Мы снова пустились в путь, но на этот раз я старался контролировать каждый свой шаг, выбирая подходящие камни. Дворф так делал с самого начала, что я заметил, едва начав пытаться так же. — Этот след, три пальца и углубления от когтей, принадлежит нашему сегодняшнему ужину. Скалистый трицвет — хищный зверь, скрывающий опасность за скромным внешним видом и размерами. Весит он под сотню килограмм, съедобного в нём много, так что в освоенных авантюристами местах встречается зверюшка редко. Это ещё одна причина, по которой число погибших от его клюва и когтей куда выше, чем у прочих монстров того же ранга опасности…
Говорил дворф на удивление негромко, и голос его, казалось, затухал в ту же секунду, как я различал слова. Ощущение было очень необычным и очень интересным, но я не мог даже спросить, что это и как этому научиться.
Хотя… для меня — и учиться тихо говорить? Спасибо, мозг, я поржал над тем, какие идеи ты генерируешь…
А тем временем расстояние до указанной дворфом точки всё сокращалось и сокращалось, и даже я в какой-то момент сумел различить пресловутый выступ, рядом с которым находилось особенно аккуратное даже не нагромождение камней, а цельная порода, подобно застывшим волнам возвышающаяся на несколько метров над каменистой почвой. И там же носились, иначе и не скажешь, похожие на страусов зверюшки с относительно длинными шеями, массивными клювами и основательными тушами.
По тому, как я замешкался, дворф безошибочно определил, что я их наконец-то заметил.
— Это и есть скалистые трицветы, человек. Одна взрослая особь и выводок детёнышей, которые сбегут, как только мы прикончим их родителя. — Его молот угрожающе покачнулся. — Факел потуши или убери, уже пора. Дальше пойдём, полагаясь на естественное освещение пещеры.
Я кивнул, — скоро мышцы адаптируются так, что я только кивать и смогу, — убрав вечный факел в инвентарь. Кошачий глаз использовать я пока не спешил: рано, да и мой товарищ поневоле видит, похоже, куда лучше, чем я под любыми зельями.
Резко захотелось стать алхимиком-метаморфом, но куда уж теперь деваться, с подводной-то лодки?..
Команда «стоп» поступила лишь когда до монстров осталось двести метров. Мы притаились среди камней, где я под внимательным взглядом дворфа отпил кошачьего глаза, вернул триединую склянку в инвентарь и вооружился новым кинжалом. В обе руки клинки брать не стал: этому тоже нужно учиться, а я очень уж полагаюсь на левую, свободную во многих случаях руку. Факел-то большую часть времени в последних боях проводил или в инвентаре, или на полу, а рукой я хватал, тянул, бил, опирался на неё во время особо извращённых пируэтов…
В общем, со вторым кинжалом я себя скорее порежу, чем врага.
Яд наносить на лезвие, к слову, не стал, так как пырять ядовитым кинжалом добычу, которую планируешь таки скушать — верх скудоумия. Но и того, что у нас уже имелось, должно было хватить на бой с запасом. Дворф даром что однорукий и одноглазый — мощи в нём, судя по его движениям, особо не поубавилось. Может, вообще попросить его покараулить с тыла, опыт-то мне всё равно нужен? Как вариант.
Я, поймав взгляд дворфа, ткнул себя пальцем, указав в сторону стоянки монстров, после чего указал уже на него, ткнув в землю под нашими ногами.
— Новичку с ними совладать сложно, а ты, уж прости, не производишь впечатления опытного охотника. Да и зелья твои… ты ж зельевар или алхимик, верно? Можешь не отве… кхм! — Свою оговорку он скрыл за демонстративным, но тихим покашливанием. — В общем, не боец ты. А с такими тварями я даже в таком состоянии легко слажу: даром, что ли, В-ранга бойцом считаюсь?
Я покачал головой, повторив пантомиму про «я туда, ты тут». Дворф же смерил меня уставшим взглядом, уселся на землю и, похлопав ладонью по камням рядом с собой, заговорил.
— Упорный ты, но оно, в каком-то смысле, и хорошо. Запоминай, значит, что из себя представляют скалистые трицветы. Они быстры, но с поворотами у них всё сложно. Бьют клювом — очень мощно, камни на раз колят, и головой вращают во все стороны. Но, опять же, менять траекторию удара не умеют совсем, и замахнувшись — обязательно доведут атаку до конца. Это их основная слабость. Ещё трицветы лягаются лапами, на которых, если не помнишь, когти что твоё запястье. Мигом богам душу отдашь, если попадёшься. Но вперёд и в стороны они у них не гнутся, только назад, как и у дворфов с людьми. Бить лучше по шее или ногам, иной удар завязнет в их оперении. Перья их, к слову, ценятся среди кузнецов-оружейников: на диво прочная обмотка для рукоятей оружия выходит. А с макушки всё те же перья востребованы у волшебников, колдунов, алхимиков, зельеваров и прочих умников из этой братии. Поспеваешь за мыслью?
Я кивнул, и на меня вылилось ещё столько же информации о том, что это за звери, как их убивать, как разделывать, как готовить, что собирать…
В общем, дворф подошёл к делу со свойственной его народу основательностью, так что после боя я смогу легко диссертацию по этим трицветам защитить. Но внешне они и правда не шибко опасны: клюв кажется нелепым, когти особо не видно, а то что строением тела почти как страусы — так к таким серьёзно отнестись сложно. Вы страуса-то видели? На картинках и фото он вообще карикатурен донельзя, этакая куриная грудка на ножках.
А вот вживую… видал я такого в зоопарке. Ростом два с половиной метра, здоровенная дурища, которая, со слов присматривающего за вольером зоопарка, если бьёт, то бьёт насмерть. Тут же зверушка во многом похожая, только ещё и головой может прибить, плюс сама по себе монстр.
Вот и приближался я к стойбищу трицветов быстро, но аккуратно, чтобы спугнуть детёнышей и не подставиться под взрослую особь соответственно. Получилось отменно: мальки мне по колено разбежались кто куда, а большая птичка, проклекотав что-то недовольно, набрала разгон, устремившись прямо на меня. По камням она неслась аки паровоз, только мелкая галька в стороны разлеталась.
Но я упрямо стоял на месте, выжидая момент, когда монстр, наконец, начнёт отводить назад голову…
Стремительный бросок влево, сильный взмах правой рукой с зажатым в ней кинжалом — и я слышу, как массивная и набравшая ускорение туша падает, катится по камням и травмирует себе всё что можно и что нельзя. Самый простой и, по сути своей, основной способ ранить и превратить эту птицу в добычу — вот так вот повредить ей ногу. Я же, судя по валяющейся рядом половинке конечности трицвета, её этим невероятным кинжалом просто перерезал. Не сказать, что сопротивления не почувствовал — в моменте давление было такой силы, что ещё чуть-чуть, и я бы лишился оружия, но и лапка монстра не казалась чем-то очень уж хрупким.