— В этом космосе довольно многолюдно.
— Именно поэтому те, кто создавал игру, разорились.
Дагмар сделала хороший глоток. Она всегда считала, что писать космическую оперу — это забавно, но ещё ни разу не применяла свои таланты в этом направлении.
Писатели сюжетов для ИАР почти все — выходцы из рядов разочаровавшихся писателей-фантастов. Даже странно, что в играх было так мало космооперы.
— Ладно, — сказала она. — Я подумаю. Но только после того, как выпью коктейль и найду себе симпатичного австралийца.
Чарли громко вздохнул.
— Хорошо, можешь немного пошалить в отпуске. Но только не увлекайся.
— Договорились.
— Вот тебе ещё пища для размышления. Бюджет на эту игру будет в два раза больше, чем на «золотого Наги».
У Дагмар упала челюсть. Она посмотрела на пузырьки в бокале и отставила его на пластиковый столик.
— Что ты сказал? — переспросила она.
— Это и сказал, — ответил Чарли. — Бюджет практически неограничен. Если тебе понадобятся панорамные съёмки девятой планеты, мы решим этот вопрос.
— Я… — начала Дагмар.
— Считай это наградой за проделанную работу, — сказал Чарли. Она была совершенно уверена, что в данный момент он улыбался. — Считай это бесконечным отпуском.
От: Ганзеец
Я чуть не помер, когда узнал, что Рани — это на самом деле — Наги.
От: Ипполит
Чёрт побери! Она — это он!
От: Чатсуорт Осборн-мл.
Я так и думал. В наставлении игрокам написано, что это будет самый неожиданный главный злодей со времен «The Bard's Tale II».
От: Ипполит
Рани не злодейка!
От: Чатсуорт Осборн-мл
Ну, разумеется, злодейка. Кто проклял этих людей, по-вашему?
— Мы слышали, что если расчёт будет производиться в рупиях, авиакомпаниям будет не на что заправлять самолёты, — сказала следующим утром одна голландка.
Дагмар согласилась с её словами.
— С иностранными компаниями всё должно быть в порядке. Они платят твёрдой валютой, — сказала она.
Голландка, кажется, сомневалась.
— Поглядим.
Эта голландка с лошадиным лицом, похожим на лицо Элеоноры Рузвельт, была половиной пожилой пары, каждый год летавшей в Индонезию из Неймегена. Они должны были улететь ещё вчера, но их рейс отменили. Вместе с Дагмар они ждали открытия офиса гостиничного консьержа. Паре нужно было перебронировать номер, а Дагмар подтвердить свой билет. Позади них выстроилась длинная очередь из растерянных людей: яванцы, европейцы, американцы, китайцы. Все они надеялись лишь побыстрее выбраться из страны.
Утром Дагмар просмотрела новости, из которых узнала, что правительство заморозило все банковские счета, чтобы предотвратить отток капитала и ограничило выдачу наличных средств населению в размере суммы, не превышавшей 50 американских долларов.
Представитель правительства заявил, что крах был вызван китайскими спекулянтами. Правительства других азиатских стран нервничали, вкладываясь в собственные национальные валюты.
Консьерж опоздал на 20 минут. Блестящий бейджик на лацкане его синего пиджака оповещал о том, что консьержа зовут господин Тонг. Выглядел он слегка за сорок, и Дагмар заметила, что черты его внешности несколько отличались от большинства жителей Индонезии. Она сделала вывод, что перед ней китаец.
— Прошу прощения, — говорил он, открывая дверь. — Управляющий созвал срочное совещание.
На безуспешное решение проблемы голландской пары у господина Тонга ушло полчаса. Дагмар вошла в кабинет со стеклянными стенами, села, протянула ему свой билет и спросила, сможет ли он подтвердить в аэропорту её рейс.
— Боюсь, что нет, — он по-австралийски растягивал гласные. — По последним данным, оба аэропорта заняли военные.
На мгновение она впала в ступор.
— И как людям лететь? — спросила она.
— Боюсь, никак. — Его лицо приняло извиняющееся выражение. — Я слышал, армия пытается не допустить бегства правительства из страны. Ходит слух, что главу центробанка Индонезии задержали в аэропорту с чемоданом, полным золотых слитков.
— Паромы? Поезда?
— Я обсуждал этот вопрос с парой перед вами. Всё закрыто.
Да и куда отсюда можно уехать на поезде? — подумала Дагмар.
Господин Тонг записал её имя и номер, в котором она остановилась, и сказал, что если что-нибудь изменится, он обязательно даст знать. Дагмар прошла к стойке регистрации и сказала, что останется здесь ещё на день, затем попыталась обдумать дальнейшие шаги.
Позавтракать, подумала она.
Сухой муссон сдул вчерашние тучи, и небо окрасилось в тёмно-синий тропический цвет. Дагмар позавтракала на террасе третьего этажа и села под широким зонтиком, обозревая окружавшие отель офисные здания и другие гостиницы, светящиеся в лучах солнца. Другие дома находились в стадии строительства, возле каждого стоял башенный кран. Под террасой находился роскошный бассейн. День был прекрасен, насколько мог быть прекрасен день в тропиках.
Подтянутый и вежливый официант принёс фруктовую нарезку и Дагмар принялась её изучать. Она опознала личи и джекфрут, но остальное оказалось для неё незнакомым. Похожая на апельсин штука на вкус оказалась совсем не апельсином. Всё остальное было очень вкусным питательным и сочным. Шедший в дополнение к блюду круасан был просто великолепен, но по сравнению с остальным он был чёрствым и безвкусным. Еда смогла отвлечь Дагмар от мыслей о том, что она застряла в незнакомом городе, где даже не планировала останавливаться, и который находился на грани экономического коллапса, который был неизбежен, как падение всех этих недостроенных башен вокруг неё.
Что случилось с вами, спрашивала она, глядя на окружавшие её дома из стекла и бетона, что ваши деньги вдруг обесценились? На что вы будете покупать еду и заправлять машину? Как и чем вам будут платить за работу?
Теперь понятно, почему таксист оказался так рад американским деньгам. На эти доллары он сможет прокормить семью.
С собой она взяла 200 долларов, для экстренных случаев. Эта сумма делала её одним из самых богатых жителей 25-миллионной Джакарты.
Допив кофе, она решила, что раз уж застряла в этом городе, то нужно насладиться своим положением, насколько это возможно. Она вернулась в свой номер, чтобы переодеться. Она надела хлопчатобумажную юбку и шёлковую рубашку с длинными рукавами, которые она привезла с собой из Штатов. Эта одежда, как ей казалось, могла позволить чувствовать себя комфортно в мусульманской стране.
Она подумала было купить одежду здесь, но на руках у неё оставалось всего 180 долларов. Эти деньги лучше оставить на крайний случай.
Сто долларов она спрятала среди одежды в багаже, остальное взяла с собой, положив в небольшую поясную сумку. На голову она надела шляпу из искусственной соломы с чёрной лентой.
В этой шляпе её седые волосы выглядели довольно мило. Седеть она начала в семнадцать лет и к моменту поступления в колледж её некогда тёмно-русая шевелюра исчезла полностью. Она не обращала внимания на косые взгляды, ведь её брови оставались тёмными и создавали определенный контраст, а когда она уставала от этих взглядов, то перекрашивала волосы во все цвета радуги. Со временем она даже начала гордиться своей сединой и решила больше не перекрашиваться. К этой мысли она пришла, когда ей было уже за тридцать, ей было комфортно с таким цветом, особенно, когда он начал приближаться к её биологическому возрасту.