Отец…После того, что я узнала, уверена: он действительно шантажировал Олега. Наверно угрожал…Сомневаюсь, что он так просто согласился бы, учитывая тот факт, как я его на самом деле раздражала. Осознавать это не просто больно, это дико унизительно — я теперь чувствую себя даже не грязной, недостойной. Второсортной. Да любой, черт возьми, только не такой, какой нужно. Потому что я не Алена.
Хочу я того или нет, память подбрасывает мне картинку, как они сидят на той кровати, в том чертовом номере. Как он на нее смотрит. Я, знаете, пытаюсь нащупать хотя бы один момент, где он смотрел также на меня, а все мимо. Он меня ненавидит и со мной он грубый — это я хорошо помню. Наверно, каждый раз, когда он ложился со мной в постель, представлял ее на моем месте. А когда понимал, что я не она и никогда такой не буду, ненавидел еще сильнее.
Господи, за что?
Я искренне задаю этот вопрос каждый раз, когда готова на стену лезть от разрывающей внутри меня боли. Это какое-то проклятие, наказание, только за что? Я искренне не понимаю. За всю мою жизнь я никому не сделала ничего плохого, уважала окружающих себя людей, старалась помогать, а в результате что? В результате, я действительно стала Алисой в стране чудес, только вот она там показала себя отлично, а я заблудилась окончательно.
Мне нужно еще время. Видеть Олега, понимаю, не смогу. Отец заходил — я притворилась спящей. Как с ним теперь общаться, не знаю. Серьезно. Вся моя жизнь будто в миг рухнула, и мне действительно нужно время. Поэтому на третий день, когда меня должны выписать, я подсовываю врачу пять тысяч и получаю свои документы раньше, и раньше могу уйти. Точнее не так. Позорно и трусливо сбежать — вот оно, то самое. Знаю, что Олег приедет. Он мне писал:
Любимый муж
Алиса, нам надо поговорить. Я приеду за тобой завтра
Нет, спасибо. Такое уже было когда-то, когда он хотел «поговорить», дело кончалось фальшивыми признаниями в любви и фиктивной свадьбой. Я боюсь с ним встречаться — еще одна правда, с меня ведь лжи довольно. Боюсь, потому что поверю. Для меня то все по-настоящему было. Каждый момент, проведенный с ним рядом, каждая улыбка, каждое слово — я никогда ему не врала. Я любила его. И люблю.
Черт бы меня побрал.
Поездка на такси выходит быстрой. Наш город он вообще не шибко большой, а от больницы до моей старой квартиры рукой подать. Туда я и поехала. В свой дом, в свою любимую однушку, которую так и не продала. Олег не настаивал, в принципе, наверно рассчитывал, что я там буду почаще бывать, чтобы не грузить его своим обществом.
Сильно закусываю губу. Такие мысли не помогают мне держаться, они ядовитые и травят не только сердце, но и все тело как будто. Его сводит. Мне приходится крепко обнять себя за плечи и сжаться, чтобы хоть как-то переждать, пока отпустит. Я этому научилась еще в больнице — надо просто подождать, чтобы стало терпимо.
Терпимо становится только в квартире. Я захожу и ставлю сумку на пол, закрываю за собой дверь на верхний замок — его снаружи никак не откроешь, а незваные гости это последнее, чего я сейчас хочу.
Здесь все осталось также, как почти три года назад. Помню, как я собиралась на наше первое свидание. Порхала, такая окрыленная, глупая — верила ведь, что мужчина моей мечты мной искренне заинтересован. И где был мой мозг? Восемнадцатилетняя девчонка и взрослый мужик, который ее даже не касался — ха! А еще отец…Наверно, тот поход в театр — его идея. Спорю на что угодно, и билеты тоже он покупал, Олег ведь театр ненавидит органически. Я люблю — он нет. За два года нашего брака мы ведь так ни разу туда и не сходили…
Ох боже, ладно. Мотаю головой, стираю слезы и иду открывать окна. Воздух душный и спертый, пахнет пылью. Конечно, я здесь была в последний раз почти два месяца назад, а Олег, пусть и обещал мне, что за квартиркой моей присмотрит, видно — забыл. Или забил, что точнее. У него были дела поважнее.
Застываю, держась за деревянную ручку своего стеклопакета, роняю голову вниз. Он не касался меня уже шесть дней, а меня преследуют образы, как он от нее приходит ко мне. Ложится рядом. Они сжигают до костей — все, чего я хочу сейчас, это смыть с себя его запах. Не больницы, на нее мне так плевать вдруг стало, от него хочу отделаться, поэтому первым делом иду в душ. Мне, правда, приходится повозиться с включателями воды, я ведь абсолютно без понятия, как они работают! Думаю даже сходить к соседям и попросить помощи, но потом отметаю эту идею. Возможно скоро мне придется справляться со всем самой, надо начинать учиться с малого. В результате я не жалею. Это ощущение гордости за себя, когда у меня самой все вышло — окрыляет. Глупо, наверно, но для человека вроде меня даже такая победа в борьбе с бытовыми проблемами — это много. Очень много. Стоя под горячими каплями, я даже думаю, что сильная настолько, что смогу забить на всю грязь, но это ровно до того момента, как я не выхожу, завернувшись в полотенце.
И нет. Дело не в том, что у меня здесь не было одежды. Когда я переезжала в новый, уже семейный дом, я оставила здесь кучу шмотья из «прошлого», которое по моему мнению не подходило для «жены успешного бизнесмена». Кстати о нем — дело то в нем. Дело всегда в Олеге…
— Алиса, я знаю, что ты здесь!
Еще пару глухих ударов заставляют меня замереть, а от звука его голоса, мурашки обдают с головы до ног. Сразу образуется ком в горле, перехватывает дыхание, колет в кончиках пальцев. Зачем ты пришел? Ну зачем?! Зачем снова говоришь?! Мне очень хотелось закричать, но, черт, я, кажется, разучилась даже шептать в этот момент. Как блок стоит…
БАХ!
Вздрагиваю от еще одного удара, который на этот раз намного сильнее предыдущего. Олег злится, а мой телефон начинает звонить. Я было кидаюсь к нему, но он рычит:
— Я слышу твой звонок, твою мать! Открой дверь, Алиса! Нам нужно поговорить…
Прижимаю телефон к груди. Там все еще горит его новое имя:
Не бери трубку
Я ему следую. Сбрасываю. Еще чего! Мне сразу показывает, как сильно он хочет поговорить: 20 пропущенный вызовов и куча сообщений. Я смахиваю уведомления, чтобы не читать, хотя все равно зацепляю обрывки фраз:
«Алиса, открой дверь.», «Алиса, нам надо поговорить», «Алиса…»
Алиса-Алиса-Алиса…Хватит! Ничего нам не надо — я не хочу. Хватит с меня твоего вранья!
Подхожу к двери ближе, а он будто слышит. Глухой стук, а за ним следует не менее глухой шепот:
— Лис, я знаю, что ты не хочешь меня видеть. Знаю. Но так просто из этой ситуации нам не выпутаться. Твой отец не позволит. Нам нужно поговорить, у меня есть план.
Простреливает. Я даже не уверена, что сейчас чувствую: мне безумно горько и обидно, ведь понимаю — он пришел мне не врать, а сказать правду. Предложить решение. О разводе. Он хочет договориться о том, на каких условиях мы будем расставаться. И с одной стороны, казалось бы, да? Я должна радоваться, но на деле этого не происходит. В глубине души мне бы так хотелось, чтобы он меня удерживал, не отпускал. Чтобы он вдруг понял — любит. Но так бывает только в романтических комедиях и сказках, а я знаю теперь, что сказки на то и сказки, чтобы оставаться на страницах книг.
Поэтому я закрываю вторую дверь поплотнее, лишь бы не слышать его голос, и он это понимает. Следует еще несколько сильных ударов, а через полторы минуты я вижу его в окно. Олег быстро идет в сторону своего автомобиля и открывает дверь, но лишь на миг останавливается, чтобы посмотреть на дом. Мне даже кажется, что он смотрит прямо мне в душу, правда это невозможно. Только человек, который думает, что у меня нет души, мог так поступить…
* * *
Еще три дня пролетают в моем убежище, как за полминуты. Я разбираю свои старые вещи, раскладываю их по стопкам «на выброс» и «оставить», перебираю свои старые украшения, которых у меня, как оказалось, целая шкатулка. Туда же я теперь отправляю свое кольцо, когда-то такое любимое, теперь ненавистное. Я помню, как Крис морщилась и все спрашивала: а что? Он не мог найти камень еще меньше? Я на нее злилась, а теперь и самой интересно. Папа, видимо, оценил меня еще ниже, чем я думала. Кто же давал ему деньги? Конечно он. Слышала, что мужчины расстаются со своими сбережениями с большим трудом, особенно если им приходится тратить их на нелюбимых женщин. Так что не Олег его покупал. Точно не он.