— Я не хочу все это брать на себя, Леш, а думать о том, что "было бы, если бы", смысла не имеет.
— А чего ты тогда хочешь?
— Чтобы все побыстрее кончилось. Хочу развестись и сбежать, чтобы больше никогда их не видеть. Никого из них.
— Так подай документы.
— Я не могу. Тогда пострадает…
— Он пострадает. Ответит за все, ничего страшного!
— Это не вариант.
— Почему? — молчу, тогда Леша берет меня за руку и заставляет посмотреть себе в глаза, — Почему ты одна должна расхлебывать всю эту кашу? В этой ситуации ты — главная жертва.
— Олег в безвыходном положении был и есть до сих пор.
— Да что ты?
— А нет? Что он мог тогда против моего отца? Что сейчас может? У него связи везде, и я видела по его глазам — он не просто угрожает в воздух, Леша. Он исполнит свои угрозы, Москва для него слишком много значит. Я буду в этом виновата.
— Алиса…
— Ничего. Потерплю немного, осталось совсем чуть-чуть.
Леша поджимает губы, но я в ответ слабо улыбаюсь и кошусь на машину.
— Отвезешь меня обратно?
— Никаких обратно. Мы к бабушке едем!
— Леш, она все увидит. Поймет. Я не хочу ее расстраивать.
— Не поймет.
Он слезает с капота, а я усмехаюсь.
— Посмотри на меня. У меня вся тушь по лицу размазана и…
Осекаюсь, потому что Леша берется за футболку и стягивает ее через голову. Если честно — вау. Он действительно стал просто потрясающе выглядеть. Широкая грудь, отчетливые мышцы живота, пресса, сильные руки и все это под шикарным соусом смуглой, загорелой кожи. Я невольно засматриваюсь, а внутри меня проскакивают мурашки, которые уходят вниз живота, наполняя его тяжестью. Черт. У меня слишком давно не было секса, если я так реагирую на него, или просто по-другому невозможно? Он ведь так тянет сейчас. В солнечных лучах улыбка кажется еще теплее, волосы эти его, и рядом с ним мне так спокойно…Леша будто возвращает меня обратно в детство, где не было всего этого. Не было проблем. Ничего плохого — только лето и теплая вода.
— Кто последний, тот тухлый огурец? — тихо спрашивает, я невольно улыбаюсь.
— Нечестно. Ты уже раздетый.
— Если будешь и дальше просто сидеть, я забуду о всех правилах.
Странно так. Всего пять минут назад мой мир рушился, а теперь целый. Мы стоим полуголые на берегу, задорно смотрим друг на друга, а когда звучит заветное «три», срываемся с места. Точно. Как в детстве. Только вот одна проблема. Когда мы вдоволь набесились, набрызгались, случается кое что, чего я не помню, потому что не было никогда такого.
Леша аккуратно убирает прядь волос с моего лица, смотрит в глаза, улыбается, а я думаю только о том, как хочу его поцеловать. Мне даже кажется, что он читает эти мысли, это смущает. И пугает. Я отворачиваюсь, притворно чешу щеку, чтобы скрыть румянец, а потом тихо спрашиваю предательски дрогнувшем голосом.
— Поедем? Бабушка, наверно, заждалась.
* * *
— …Ну наконец-то вы приехали!
Бабушка встречает нас широкой улыбкой у самой калитки. Палочка в ее руках — привычный атрибут. Много лет назад, она ходила за грибами, оступилась и сломала ногу, а операцию наотрез отказывается делать — боится. Говорит, что ей замуж не выходить, а со своей хромотой уже сжилась и свыклась. Она ей, мол, не мешает. Брешет, конечно же, действительно боится. Ее к врачу отвести целая история. Этой зимой, например, она сильно кашляла, так я ее так и не смогла отвести в больницу. Пришлось приглашать врача на дом. Ничего серьезного не было, остаток простуды, но вы теперь понимаете, наверно.
— Бабуля!
Леша летит к ней, как безумный — я улыбаюсь, откидывая влажные волосы за спину. Всегда улыбаюсь, когда вижу их вместе. Оба такие счастливые. Леша бабушку обожает, она ему мать заменила, понятное дело. А мне снова выпадает возможность убедиться в том, как он вырос, что он больше не тот босоногий мальчишка. Сгребает вон в охапку свою старушку, поднимает над землей и кружит.
Да, Алиса. Вы оба уже не дети…
Думаю, но потом отодвигаю эти глупости в сторону. Там на озере мне просто показалось, вот и все. Я была расстроена, а Леша был рядом. Это ничего не значит. Глупости. Тебе просто одиноко и больно, рядом с ним нет.
Мотаю головой, чтобы избавиться от этого странного ощущения, беру телефон и тут же на меня сверху наваливается. От Олега миллион пропущенных звонков и сообщений. Очередные извинения…
Предатель
Алис, прости, я сорвался, но, кажется, мы договорились обо всем. Зачем ты усложняешь?
Предатель
Не будь ребенком, возьми трубку. Поговорим
Предатель
Алиса, да твою мать, где ты?!
— Алис, ну что ты там стоишь? — бабушка зовет меня, и я оборачиваюсь, улыбаюсь, а потом быстро набираю ответ.
Вы
Я сегодня не приеду, но со мной все хорошо. Не пиши и не звони, телефон я отключаю
Все. Выключаю свой телефон, кидаю его Леше в салон, а сама беру пакеты с гостинцами и иду к ним.
Как я и помню, у бабушки всегда тепло и уютно. Мы сидим у ее дома за столом, который буквально ломится от угощений. Смеемся. Леша рассказывает про свою жизнь в Испании, о работе, об отце, который женился во второй раз.
— Наконец-то.
Он искренне рад за него. Дядя Женя много лет горевал по своей любимой жене и матери своего единственного сына — Людмиле. Наконец-то, действительно наконец-то, он снова счастлив. Леша рассказывает с упоением о своей мачехе, которая, как оказалась, возраста Олега. Ей тридцать.
— Это ничего, если честно, я своим стариком горжусь. Да и Эльза — шикарная. Веселая вся такая, работает с ним. Специалист по связям с общественностью.
Меня снова колет, если честно. Эти специалисты по связям с общественностью что? Сексуально притягательная профессия? Ох, боже, нет. Только не сейчас. Не хочу думать ни о ней, ни о муже, тем более не о их рандеву, хочу быть здесь и сейчас. Физически и ментально далекой от всего этого ада, поэтому делаю большой глоток домашнего, сладкого вина бабушки Маруси и улыбаюсь. Искренне при том, ведь возвращаюсь за стол, впервые за долгое время отделенная от своих проблем. Будто их и нет. Как в детстве не было.
— Алис, у тебя все хорошо? — тихо спрашивает меня бабушка, когда мы заносим посуду в дом, чтобы спокойно лечь спать.
Черт. Поняла. Нет. Не хочу ее грузить, киваю.
— Да, бабуль, я просто охмелела совсем.
Бабушка подходит ко мне со спины и обнимает за плечи, пару раз трет их и шепчет.
— Все наладится, вот увидишь. Брак — это всегда сложно. Все ссорятся.
— Как ты поняла?
— А что тут понимать? У девочек всегда глаза грустные из-за мужчин, но Олежа у тебя хороший.
— Ты его не знаешь.
— И вот это меня сильно беспокоит. Почему я до сих пор с ним не знакома?!
Потому что ему насрать. Каждый раз, когда я ездила к ней, он говорил, что у него слишком много работы, а по факту ему просто было наплевать. Зачем знакомиться с еще какими-то родственниками, особенно если это формально и не родственники? Ему за это никто по голове не собирался давать, значит и неважно совсем. Я даже не жалею больше, что бабушка во время моей свадьбы была не здесь. Она тогда срочно улетела на восемь месяцев к сестре в Воронеж. И хорошо, что так, правда ведь хорошо. Хотя бы она не участвовала во всем этом представлении лицемерия и лжи…
— Он постоянно работает, — вру тихо, — Тендер на носу.
— Ох, он у тебя работяга, конечно, но жить же когда? Поговори с ним об этом, а потом бери и приезжайте ко мне. Накормлю вас…
Киваю пару раз, а когда она отстраняется и возвращается к полке, выдыхаю с облегчением. Пока, по крайней мере. Да и как тут не выдохнуть? Невольно поднимаю глаза и вижу, как Леша лазает по кустам смородины и собирает ее в банку. Для меня. На утро. Знает, как я люблю кашу с ягодами, а мы их забыли купить, и я расстроилась. Исправляет ситуацию. Забавно так, его комары жрут, он себя стукает по ногам, но не перестает. Это вызывает улыбку.
— Вот упрямец, весь в отца! — бабушка снова встает рядом, качает головой, — Вот почему с утра этого не сделать? Нет же, пойдет сейчас. Алиса, да оставь ты посуду, завтра все уберем.