Пояснила я, полностью ее расслабляя.
– Вика… – жалобно простонала я, – Твой предел… Издеваешься?!
– Просто держи в голове возможные последствия – «социальный работник, прокуратура…», – улыбка опять слетела с её лица. – И ты сама не захочешь.
Я кивнула, представляя себе масштабы скандала, в который мы можем оказаться втянутыми.
– Он СПАЛ с тобой?! – минуту подумав, воскликнула она, вырывая меня из моего разочарования.
Улыбнувшись, я кивнула.
– Ты еще скажи в обнимочку!
Я подмигнула ей, она, не веря, покачала головой и задумалась.
– Мой мальчик меня удивляет… – она перевела на меня задумчивый взгляд. – Твой мальчик… – поправилась она, и внутри меня что-то приятно взорвалось, взгляд расфокусировался, и знакомые ощущения обладания, власти и спокойствия начали заполнять меня.
– Ань! – легонько толкнула она меня ножкой, приводя в себя, – Слушай, у него крышняк едет… Ты будь внимательней к нему.
Я оттолкнулась и мягко поднырнула к ней в объятья пробегаясь зубами и губами по нежной шее и целуя в ушко, изучая её и кайфуя от вкуса и запаха, обостренного сейчас водой.
– Не волнуйся… – заворковала я, и Вика тихонько застонала от моих ласк, разжигая меня еще больше, – Я позабочусь о твоем подарке.
– Не утонули еще?
Мы резко повернулись на его голос, прижавшись лицами.
Наклонив голову, он пристально посмотрел, и, изобразив пальцами рамочку, поймал нас в виртуальный объектив. Мы обвили друг друга руками и прижались еще сильнее.
– Русалочки… – прошептал он. – С меня фотосессия…
Стянув с вешалки два полотенца, он требовательно поднял брови.
– Пять минут! – выпалили мы одновременно.
– Пять минут! Или я всё отменяю и присоединяюсь…– глубоко вдохнув, он прикрыл на мгновение глаза и, словно не веря в то, что сказал, покачал головой, – Пять минут! – немного разозлено повторил он и вышел.
С сожалением разлепившись, мы включили душ и в ускоренном темпе завершили все утренние процедуры.
Натянув Викин сарафан на голое тело – мои вещи были бесповоротно уничтожены – я смотрела, как Вика устраивает свой ежедневный утренний fitting-freak. Всё шмотки из шкафа полетели на кровать. Быстро скидывая их на пол, Вика откидывала на кресло предполагаемый «гуд», и вскоре кровать была пуста, а пол и кресло завалены полностью. Начинался второй этап шоу. Теперь вещи с кресла летели опять на пол и предполагаемый «супер гуд» снова образовал на кровати небольшую горку. Ну и так, пока в ее руках не осталось одно платье. Закатив глаза, Вика кинула его на пол и, выудив что-то другое из свалки одежды, наконец, натянула на себя сегодняшний «феншуй».
– Я люблю тебя! – засмеялась я, – Твоя утренняя медитация такая же сумасшедшая, как ты!
Чмокнув меня в нос, она за руку потащила меня на кухню:
– Мы опаздываем! – раздраженно заворчала она, как будто причиной нашего опоздания была не она сама, а кто-то другой, – Арверин будет рычать!
– Рычать… – чуть не стекла я на пол, представив себе это.
– На выход, – фактически разворачивая нас взглядом, он перегородил нам собой вход на кухню.
– А кофе? – вразнобой забормотали мы.
– Спасибо! – в его голосе сквозил неприкрытый сарказм. – Я уже попил.
Не споря, Вика развернулась к двери, и я последовала за ней.
Устроившись на заднем сиденье, я помогала Вике разобраться с косметикой, и пока она порхала кисточкой по своим острым скулам, я старалась подстроиться под манеру его вождения и нанести ей блеск на губы.
Это было нелегкой задачей, потому что Вика ворчала на Илью, что он оставил нас без завтрака. Минут через десять ее жалоб он открыл бардачок и протянул нам, пакет с кешью:
– Займи ей рот…
Вика закатила глаза и цокнула языком, а я не сдержав порыва резко цапнула его за руку. От неожиданности он зашипел и дернулся, теряя на секунду управление на почти пустой еще дороге и тут же выравнивая машину. Возмущенно набрав воздух в легкие, он попытался отсчитать меня в очередной раз, но я перебила:
– Только попробуй! – прищурилась я, глядя на него через зеркало заднего вида. – Загрызу…
Он шумно выдохнул через нос набранный воздух сжав челюсти, но через пару секунд незаметно улыбнулся, тут же возвращая лицу невозмутимое выражение и снова протянул нам пакет с орешками.
Хороший мальчик… с ним будет весело играть.
***
Композиция № 6_Агата Кристи – Нисхождение
Мы играем, во что захотим.
Мы упали и летим, и летим
А куда не знаем до поры до поры
Мы слепые по законам игры
Послушай ветер, свистит
атональный мотив
Ветер назойлив, ветер игрив
Он целует меня, он кусает меня
А тем, кто сам добровольно падает в ад
Добрые ангелы не причинят
Никакого вреда
Никогда…
27 июля
Скрутив объектив с камеры, Илья наконец-то посмотрел на меня. Его взгляд больше не был отчужденным и профессиональным. В его глазах теперь светился молчаливый вопрос. Настроение было отличное, несмотря на то, что он измучил меня ближними планами, бликами, затенениями и раздражением на не вовремя выглянувшее солнце. Я заулыбалась, собираясь выдернуть его из напускного равнодушия. Он подозрительно прищурился в ответ.
О, да!
Откровенно рассматривая его, я тут же ощутила его запах, вкус, ощущения от его касания… Мои глаза неконтролируемо прикрылись, и я усилием распахнула их снова. Скользя взглядом от его плеч к кожаному ремню, я облизала губы.. Задержав взгляд на ширинке, я, тихо постанывая от скручивающих коротких выстрелов удовольствия снизу куда-то в затылок, рассматривала, как натягивается ткань его легких брюк под моим взглядом.
– Что ты сейчас читаешь? – не отводя взгляда, спросила я.
Он прочистил горло и немного сдавленно ответил:
– «Перебои в смерти»… Сарамаго… – автоматически я запомнила автора, планируя прочитать. Немного помедлив, он спросил: – А ты?
– Фауста… – почти простонала я и, взглянув ему в глаза, щелкнула зубами, – «Мне скучно, бес...»
– «Сокройся, адское творенье!» – сдерживая улыбку, он закатил глаза и добавил. – Ты меня всё время заставляешь чувствовать себя извращенцем.
– Думаешь, Тема - меньшее извращение, чем цитирование Фауста во время эрекции? – захихикала я. – Перверсия возбуждает…
– Перверсия... – покачав головой он отвернулся и начал собирать стойку. – Сядь в машину, пожалуйста, госпожа Перверсия.
Оглядевшись в поисках моих сабо, я обнаружила их недалеко от машины и, задрав сарафан, чтобы не испачкать его в сочной зелени, уселась прямо голой попой на мягкую горячую траву. Натянув одну сандалию, я перехватила лентой щиколотку и, почувствовав его взгляд, подняла глаза.
Замерев в паре метров, он разглядывал меня, его грудная клетка судорожно вздымалась. Медленно пройдясь по мне взглядом, он остановил его на лице. Быть обнаженной перед ним было невероятно приятно. Его губы ожили и тут же замерли, словно он хотел что-то сказать и сразу же передумал. Но мне показалось, что я поняла, чего ему хочется…
– Хочешь сам…? – прилегла я на локти – Одеть их на меня…
Илья чуть заметно кивнул. Вытягивая ножку и немного понежась под его горячим взглядом, я шепнула «одень…», и он медленно опустился передо мной на колени. Он не торопился – мы оба наслаждались чувственным моментом. Подхватив мою ступню снизу, он ласково погладил ее пальцами, заставляя задрожать от почти нестерпимых ощущений, и тут же усилил давление, вынуждая дрожать уже от удовольствия. Пройдясь большим пальцем по своду стопы, он надел на меня вторую сандалию и, перевязав лентой щиколотку, коснулся ее губами. Аккуратно поставив мою ножку на траву, он поднял взгляд, и я сгорела…
– Это так остро… – срывающимся голосом прокомментировала я свои ощущения, – что мне кажется, я сейчас порежусь…
Он закрыл глаза… Потом вытащил из нагрудного кармана поляроиды и одел их.
– Пытаешься спрятать глаза?