К общежитию, где жила Юлька, Анварес подъехал поздно, уже в десятом часу. Наверное, было бы разумнее подождать до завтра, чем нагрянуть вот так, незвано-нежданно и почти ночью. Но терпеть уже было невмоготу.
В общежитие прежде он наведывался только раз, будучи ещё студентом. Ходил на день рождения одногруппника. Так что приблизительно он ориентировался.
В тесном холле вахтёрша бранилась с двумя слегка подвыпившими парнями, которые рвались к некому Стасу, она же их не пускала, собой заграждая проход.
Увидев Анвареса, студенты сразу притихли, поздоровались. Он им ответил, хотя совершенно не помнил, кто это такие.
Вахтёрша спросила очень официально:
– Вы к кому? И в какую комнату?
– К Юле Аксёновой. Я не знаю, в какой она комнате живёт.
Женщина поджала губы и выдала:
– Тут вам не вертеп, между прочим. То один ухажёр к ней ломится так, что аж стёкла бьёт. Обматерил меня, а ему в матери гожусь! То теперь другой… а после девяти гостей мы не пропускаем. Читайте, вон правила на стене висят. И эту вашу Аксёнову... Роза Викторовна, комендант, вообще хотела выселить. Даже докладную на неё написала.
– Вы чего? Это же преподаватель, – встрял один из парней.
Вахтёрша уставилась на Анвареса, сморгнула и залепетала:
– Ой, правда? Вы уж простите, не признала. Вы такой молодой, мальчик просто. Я и не подумала даже. Идите, конечно, идите. В двадцать пятой она живёт, на втором этаже. От лестницы направо. Эй, вы двое, проводите преподавателя. Но до двенадцати чтобы вышли, а то Розе Викторовне сообщу.
Парни с явной радостью приняли на себя роль эскорта.
– Вы у нас литературу вели на втором курсе, – сообщил один, когда поднимались на второй этаж.
– Да, – подтвердил второй. – Здорово очень вели!
– Теперь вам туда, – указал первый. – Вон в ту секцию.
От обилия звуков и запахов кружилась голова, хотя, может, голова кружилась и вовсе от другого: от волнения и предвкушения. Даже упоминание об ухажёре не испортило ожидания встречи. Сердце то гулко колотилось, то замирало.
Анварес открыл фанерную дверь и оказался в узком, коротком, полутёмном коридоре. Слева, как он понял, находилась кухня, справа, очевидно, уборная и ванная. Дальше по коридору – две комнаты. Он постучал в дверь с пометкой «25», нарисованной чёрным маркером.
Открывать никто не спешил, вместо этого оттуда весело гаркнули:
– Да!
Анварес толкнул дверь и шагнул в комнату.
Юлька, в чёрной майке и спортивных штанах, сидела по-турецки на кровати, водрузив на ноги ноутбук. Волосы собраны резинкой почти на самой макушке в забавный хвостик.
Она подняла голову, взглянула и опешила. Брови взлетели вверх, губы приоткрылись, а в глазах в одну секунду пронеслись и радость, и изумление, и восторг. Там, в комнате, была ещё одна девушка. Она даже, кажется, поздоровалась, но Анварес не обратил внимания. Сейчас он видел только её, свою Юлю.
– Привет, – произнёс он, не в силах сдержать улыбку.
– Привет, – пролепетала она, превозмогая удивление.
Затем сдвинула вбок ноутбук, поднялась с кровати, неуверенно шагнула к нему.
– Я за тобой. Или ты занята?
– Я? – растерялась Юля. – Нет, нет! Но я… – она оглядела себя, – вон в каком виде…
– Выглядишь ты просто потрясающе, – с улыбкой заверил он.
До безумия хотелось немедленно обнять её. Но там действительно маячила фоном какая-то девушка и откровенно таращилась на него.
Потом он опустил взгляд, тронул Юлины пальцы, на мгновение нежно сжал и снова посмотрел в глаза.
– Тогда ты собирайся. А я подожду тебя в коридоре.
– Хорошо, – с готовностью отозвалась Юля. – Я быстро.
118
Ещё в пятницу Юлька выяснила, что Анвареса на время отстранили от работы, потому его и нет. Не то, что в институте, даже в городе нет, уехал.
Звонить ему больше она не пыталась. Но всем сердцем болела за него и очень хотела бы поддержать. Это же, думала, ужасно, когда все в один миг от тебя отворачиваются и считают виновным. Даже было немного обидно, что он от неё в такой момент отстранился, будто они чужие. Хотя, говорила себе, может, он из тех, кто сочувствие воспринимает как жалость, вот из-за этого и замыкается.