– Спасибо, ты такая заботливая, прямо на слезу от умиления пробивает, – полыхая смущением и ещё больше злостью, процедила Юлька.
Чёртова Золотарёва, чёртов Анварес, чёртова Нелька Грекова со своим дурацким спором!
19
За минувшую неделю Юлька с соседкой по комнате не обмолвилась ни словом. Инна демонстративно дулась. Ну а Юльке, по большому счёту, было плевать на её обиды. Она с ней и сама не разговаривала, не хотелось – не о чем и неинтересно.
Во второй комнате их секции жила семейная пара, Оля и Егор – оба студенты пятого курса. Егор держался вполне приветливо, улыбался, подмигивал. Лучше бы, конечно, не подмигивал, но пусть уж так, потому что с Олей, например, и вовсе не заладилось.
Юлька жарила яичницу на общей кухне, когда к ней подскочила Оля.
– Это, блин, как называется?! Это наша конфорка! Вот эти две ваши, а эти две наши.
Юлька посмотрела на неё, как на ненормальную.
– Что за бред? Ты купила полплиты? Потому что моё – это значит мною куплено.
– Не строй из себя дуру. Мы всё тут поделили…
– Я ни с кем ничего не делила. Кухня общая, плита общая, до свидания.
Оля бы ругалась и дальше, но на шум вышел Егор и увёл жену. Из комнаты потом доносилось:
– Какого хрена ты вписался за эту сучку наглую? Сегодня она нашей плитой пользуется, завтра будет есть из нашей посуды нашу еду. Ну а чо? Общежитие же!
Егор что-то бубнил в ответ, пытаясь утихомирить Олю.
А через несколько дней Юлька с ней снова сцепилась. И опять же полем боя стала кухня.
Накануне Юлька ездила на выходные к тёте в Радищево, по настоянию матери. Ночевала у неё и вернулась лишь в воскресенье ближе к вечеру. Тётя нагрузила ей с собой полный рюкзак всякой снеди. Юлька принялась распихивать свёртки в маленький допотопный холодильник и тут обратила внимание, что куда-то исчезла едва начатая палка докторской. Вообще, дома Юлька питалась как попало. Чипсы, сухарики, печенье – основной её рацион. Максимум – могла приготовить на скорую руку яичницу или соорудить бутерброд. А тут колбаса исчезла…
Она огляделась и обнаружила пропажу на подоконнике. Судя по запашку, докторская пролежала там все выходные.
На кухню вплыла Оля с двумя пустыми кружками. Поставила их в мойку.
– Ты похозяйничала? – спросила её Юлька, кивнув на подоконник.
– Нечего совать свой хавчик на нашу полку. В следующий раз вообще выброшу в мусорку.
Юлька сжала губы так, что желваки заходили. Решительно распахнула холодильник, выхватила оттуда посудину с каким-то варевом.
– Ты совсем уже?! – взвизгнула Оля. –А ну поставила на место!
Но Юлька рванула прямиком в туалет, Оля семенила следом, цеплялась за руки, материлась.
– Только попробуй, и я тебя…
Юлька даже не дослушала – не колеблясь, вытряхнула всё в унитаз и смыла. Затем сунула Оле пустую чашку в руки.
– Ну всё, сука, тебе конец, – пообещала Оля, зло прищурившись.
– Сейчас в обморок от страха грохнусь.
Тем не менее Юлька выяснила чуть позже у Егора – Инна по-прежнему хранила гробовое молчание, – какие чьи полки, конфорки, чашки-ложки. И всё переставила-переложила. Даже извинилась перед ним.
– Ты прости, Егор. Если б твоя жена нормально мне всё объяснила, я бы не стала…
– Да забей, – подмигнул он привычно и ушёл к себе, насвистывая.
20
Следующие две недели Юлька ходила в институт, как бог на душу положит.
На первом курсе тоже был такой период, весной, когда ей занятия стали вдруг до лампочки. Тогда дома, с Лёшей творилось чёрт-те что, и думать о серьёзном она попросту не могла. Ну а сейчас она даже не старалась хоть как-то оправдать своё наплевательское отношение.
Вновь на неё навалилась хандра. Причём случилось это в одночасье и, что самое странное, без всяких видимых причин.
Она болталась по торговому центру и в одном из павильонов за стеклянной стеной увидела вдруг Анвареса. Он был не один, а с какой-то женщиной, худой, невысокой, в очках. Пепельные волосы собраны в тонкий хвостик. Юбка ниже колена, свитер с глухим воротом, туфли на платформе. Типичный синий чулок. А ещё она, по мнению Юльки, совсем «не шла» ему.
Он, конечно, тоже, похоже, ещё тот книжный червь, но в нём чувствовался стиль, чувствовалась порода, что ли. Эдакий потомственный дворянин с соответствующими замашками. Хотя нет, он же вроде как испанец. Ну, значит, гранд с самомнением до небес.
А она… мышка, серенькая мышка, неинтересная и невзрачная.
Юлька, не отдавая себе отчёта, остановилась в нескольких шагах от павильона, напряжённо наблюдая за парочкой.