Когда парочка почти поравнялась с их столиком, Юлька, метнув в довольную Грекову злой взгляд, поднялась и встала прямо у красавчика на пути.
Он приостановился, выпустил руку Нели, посмотрел на Юльку недоумённо. А та решительно шагнула к нему, обняла и, приподнявшись на носочки, поцеловала в губы. Мелочиться не стала – поцелуйчики по-пионерски для слабаков. А она уж поцеловала – так поцеловала. Долго, жарко, со всей своей невыплаканной болью и нерастраченной страстью. Всё равно, сказала себе, видит его в первый и последний раз, так что плевать.
Он так и замер на месте, ошеломлённый. Не оттолкнул, но и не отвечал на поцелуй. Только под конец шумно, порывисто выдохнул. И несколько секунд стоял-не двигался после того, как Юлька отстранилась и молча села на место, даже не глядя на него – потому что на поцелуй ушло всё её мужество и весь запал. Затем брюнет вернулся к своей компании.
Неля тоже впала в шок. От снисхождения и победоносного взгляда – ни следа. Пожалуй, только это и радовало. А вообще, хотелось смотаться из клуба как можно скорее. Спор-спором, но чувствовала себя Юлька сейчас по-идиотски. Со стороны вся эта эскапада, наверняка, выглядела нелепо донельзя: какая-то ненормальная набросилась на незнакомого парня с поцелуями, как дура озабоченная. Стыд-позор…
– Это не было знакомство! – возмутилась наконец Неля.
– Так мы и спорили не на знакомство, а на поцелуй, – напомнила Юлька.
– Вообще-то, да, – подтвердили девчонки.
– Ну поздравляю, значит, – Неля скроила деланную улыбку.
Да, это определённо радовало, но не настолько, чтобы перекрыть смущение. Юлька буквально спиной ощущала присутствие брюнета, и это нервировало. Выдохнула лишь тогда, когда он покинул клуб.
Они же вместе с девчонками гуляли до утра. А на следующий день Юлька с удивлением отметила, что её отпустило. Нет, если намеренно думать о Лёше, это ещё расстраивало, но тоски, острой, несмолкаемой, уже не было. В груди больше не давило мучительно. И навязчивые мысли о нём больше её не одолевали.
9
Маме всё же пришлось признаться. Точнее, мама всё узнала сама, и Юльке ничего не оставалось, как подтвердить.
Вообще, Юлька не хотела ехать на лето к родителям, хотела остаться в городе, подыскать себе кое-какую подработку и жильё. После случая в клубе отношения с Нелей Грековой снова обострились, и их совместное существование грозило вылиться во что-то посерьёзнее обычных словесных пикировок.
Мать тоже не церемонилась. Ладно, крыла Лёшу на чём свет стоит. Но и Юльку она называла «порченным товаром», на который нормальный мужчина теперь не позарится.
– Весь посёлок знает, что он тебя вышвырнул вон, – ругалась мать. – Попользовал и бросил, как ненужную вещь.
– Мама, – злилась Юлька, – твои взгляды уже сто лет как устарели. Никто на это теперь даже не смотрит.
– Не смотрит, говоришь? То-то на рынке косточки тебе мусолят.
– Да пофиг. Нечем им заняться, вот и чешут языками.
– На всё ей пофиг, – восклицала мать. – На честь пофиг, на гордость, на достоинство. Позорище!
Юлька узнала, что мама и к Лёшиной матери ходила, грозилась, что за «позор» всех их прижучит. Вот уж где стыд!
Юрка, брат, тоже собирался взгреть Лёшу, как только тот приедет. Но Лёша не приехал.
Еле вытерпела до середины августа. Совсем невмоготу стало дома.
– К нему рвёшься? Смотри, узнаю, что ты его простила – вообще уважать перестану, – напутствовала мама, провожая Юльку на поезд.
– Ничего я к нему не рвусь, – возмущалась она. – Плевать я давно на Степнова хотела.
– Ну-ну. Хорошо, если так. И вообще, ты там с этими шашнями прекращай. Ясно? Чтоб мне больше никаких романов, пока институт не закончишь. Узнаю, что гуляешь – переведу на заочный. Будешь дома учиться и работать пойдёшь.
Сама сокрушалась при этом, что поехать с дочерью не может – дача ведь, огород, соленья-варенья.
И слава богу, думала Юлька. Мать свою она любила и понимала, что та, несмотря на грубость, тоже любит её. И ругается так, потому что тревожится, а по-другому своё беспокойство выражать не умеет. Но всё равно находиться с ней рядом подчас было просто невыносимо.
10
Последние две недели августа пролетели как один день. Зря мама переживала, что Юлька будет от безделья маяться. Безделье порой бывает очень даже в радость. Она вот гуляла дни напролёт. С Лёшей ведь и города толком не видела. А ещё отважилась наконец остричь волосы – только за одно это мать бы её распяла. Впрочем, это ещё предстоит. Притом Юлька не просто избавилась от длинных кос, а сделала себе совершенно неформальную стрижку shag, и теперь чёрные вихры торчали во все стороны, но ей нравилось.