— Как у тебя с букетами? — Рената затворила за собой тяжелую дверь и натянула через голову свитер. Лишний вес, набранный за время беременности, она сбросила в рекордные сроки, но все равно продолжала носить свободные вещи, даже там, где температурный режим соответствовал уровню человеческого комфорта.
— Уже бы закончила, если бы смогла собраться, — вздохнула я. Получилось жалобнее, чем хотелось бы.
Рената была единственной, кроме нас с Зои, кто знал о свадьбе ценой в десять миллионов долларов. Она стала бы заменой, если бы меня сбил автобус. Рената была в курсе того, над чем мы работаем, но ее не посвящали в детали. Сделка есть сделка.
— Ну так соберись. — Она подмигнула. Главной причиной, почему Зои взяла Ренату, были ее фиалковые глаза. И, конечно, шестилетний опыт работы в нью-йоркском Ботаническом саду. Зои объяснила, что глаза у Ренаты были точь-в-точь цвета заката, которым она любовалась когда-то в аризонской пустыне, насыщенного цвета далеких гор.
Работали мы молча: перевязывали букеты полосками красной с розовато-пурпурным оттенком шелковой ленты, прикрепляли к стеблям круглое пробковое донышко, складывали кончики лент сложным завершающим узором и запечатывали хрустальным брелоком у донышка. Для большого букета из белых калл использовали брильянтовую заколку, которую невеста могла бы потом снять с цветов и носить в будущем на всех балах и вечеринках у нефтяных магнатов, обедах в Белом Доме и ежегодных встречах выпускников Гарварда. Мы всегда добавляли какую-то мелочь, которую можно сохранить на будущее. Что-то от букета, от фаты или чего-то другого. На сей раз мелочью оказалась брильянтовая брошь размером в серебряный доллар и стоимостью примерно в пятьдесят тысяч таких монет.
От подобных штук у меня до сих пор захватывало дух.
Надеюсь, я никогда не разучусь находить красоту в каждой детали, в каждом акценте. Надеюсь, мне никогда не надоест любоваться совершенным изгибом лепестка лилии, блеском кристаллика Сваровски, крошечной радугой в крошечном уголке брильянта. Как и наслаждаться ароматом гардений, неизменно напоминающих о бабушке. Как бы она гордилась мной, если бы видела, чем я занимаюсь.
— Мило, — прошептала Рената, привязывая последний брелок к последнему букету. Потом она подошла к стене, являвшейся на самом деле огромной школьной доской, и вычеркнула из уменьшающегося списка намеченных к исполнению дел два пункта, «Приготовить букеты для невесты» и «Приготовить букеты для подружки невесты». Не говоря ни слова и даже не позволяя себе секундной паузы для любования плодами наших рук, мы перешли к бутоньеркам. Ландыш — для жениха, лютик — для шафера. Розы для мужчин в наши дни уже не годятся. Хотя нельзя исключать, что они снова войдут в моду через месяц. На рынке все меняется быстро. Обычно, когда это нужно Зои.
— Скажи-ка, ты с ним уже встречалась? — с улыбкой спросила Рената, и на щеках у нее проступили ямочки. Ей тридцать пять, а выглядит на двадцать два. Мне тоже тридцать пять, но я выгляжу на тридцать четыре. Утешаюсь тем, что видела невест, которые в тридцать пять тянули на все сорок пять — от тяжелой жизни.
— С кем?
— С тем парнем.
Я закатила глаза. Отвяжись, женщина.
— Все еще заходишь на «Match.com»? — не отставала Рената. Как и все счастливые в браке мамочки, она изо всех сил пыталась помочь одинокой подруге.
— Уже нет, — ответила я, не поднимая глаз от нежных бутонов, которые складывала, как детали паззла. Большинство на моем месте просто собрали бы их, как пучок петрушки, но я знала, что Зои будет рассматривать цветы под микроскопом и, если заметит неровные концы или неподходящие бутоны, запросто отправит в мусорную корзину.
— Надоело?
— Надоело.
— Понятно, — кивнула Рената.
Мой экс-бойфренд, один из многих, с кем я сохранила дружеские отношения, сказал однажды за бутылочкой холодного «Бадвайзера»:
— Людям посредственным, Мили, легко найти друг друга. У них много общего, потому что середина всегда плоская. Но в тебе есть что-то особенное, так что и времени требуется больше. — Себя он, разумеется, зачислял в Клуб Заурядностей (как, полагаю, и девятнадцатилетнюю девчушку, с которой начал встречаться после меня), но в моем случае попал в точку. — И не настолько уж ты жалкая, чтобы стремиться примкнуть к большинству, — добавил этот пророк, похлопывая меня по ноге в том месте, которое целовал не столь уж много месяцев назад.