Что я делаю со своей жизнью? Работаю семь часов в неделю до трех ночи, забочусь о Зои, смотрю «Девочек Гилмора». А когда-то увлекалась теннисом. Ходила на стадион. Мне нравилось танцевать. Сама того не заметив, я стала скучной, как мелодия с одной нотой. Как будто, проживая в огромном и красивом доме, таком, как Долфин Данс, заперлась в спальне, позабыв про все остальные комнаты.
Лучшего времени, чтобы уйти от Зои, распахнуть двери и окна, шагнуть за порог той самой спальни, не найти. Слишком долго я боялась невесть чего. Пора…
Я сказала Кику, что никогда не принимаю важных решений, не побывав сначала у воды. Ну так вот она, вода. И решение пришло само собой: работа будет занимать не больше тридцати процентов времени. Остальные семьдесят я потрачу на то, чтобы вернуть то, что когда-то любила. И определить, чего еще мне недостает.
«Мили, это Селия. Позвони мне, о’кей?»
«Привет, милая, это мама. Звоню просто так. Хотела узнать, как ты, где». Мама даже не знала, где я. Я не разговаривала с ней целую неделю.
«Мили, малышка, это Брайан…» Я тут же удалила сообщение.
«Рената говорит, что ты возвращаешься в понедельник. Долгая пауза и тяжелый вздох. Мне очень жаль, что так вышло. Прости за все, что я тебе наговорила, за то, как обращалась с тобой. Ты очень хорошо поработала с женихом. Извини. Обниму, когда увидимся. Хорошего тебе отдыха».
— Хорошие новости? — Я вздрогнула и обернулась — Рассел стоял за спиной, руки в карманах, в глазах растерянность.
— Да. — Я моргнула, чтобы не уронить слезу. — Оказывается, я уже давно живу неправильно, а выяснила это только сейчас.
Рассел кивнул и опустил голову — молчаливое признание того, что и он, похоже, в такой же ситуации. А может, просто сочувственный жест.
— Но теперь-то знаете.
— Теперь знаю. — Я решительно положила трубку. — Да, теперь знаю.
— Вот и хорошо. Я уложил Эмму спать. Она меня сегодня ненавидит.
Показательные выступления не состоялись.
— Она не ненавидит вас, Рассел.
— А похоже на то.
Я кивнула.
— Понятия не имею, что ее так завело, — признался он, открывая холодильник, и, прежде чем достать бутылку вина, вопросительно взглянул на меня. Я молча кивнула, понимая, что сейчас нужно слушать, а не говорить. — Вы же не…
— Нет, — вставила я.
— И нельзя сказать, что она…
Ну, говори же.
Он выдохнул, пожал плечами, отворачиваясь от неприятных мыслей, выдвинул ящик и, порывшись в содержимом, достал штопор. Рената, делая покупки для дома, приобретала все самое качественное. Не был исключением и сияющий, самой современной конструкции штопор. Пробка из бутылки выскочила легко, с едва слышным хлопком.
— Сегодня такой чудесный вечер. Не составите мне компанию на качелях?
Вообще-то я надеялась на гамак. Всегда этого хотела, лежать в гамаке с мужчиной. Мысленно я сделала пометку: добавить к списку неизведанных маленьких удовольствий еще и это, покачаться в гамаке с мужчиной. Сделала и тут же остановила себя. Нет, это уже что-то противоестественное, что-то из категории работы — составлять списки, помечать выполненное «галочкой» или вычеркивать и ставить целью достижение следующего по очереди пункта, так и не получив настоящего удовольствия от свершения. Не будет никаких списков. Пусть случается то, что случается. Пусть все идет своим чередом, без плана. А через месяц можно будет подвести итог и посмотреть, что оказалось в списке само собой, без каких-либо стараний с моей стороны.
Держа в руке бутылку и два стакана, Рассел повел меня через дом на веранду и предупредительно открыл дверь. Я переступила порог. Сумерки принесли прохладу, особенно приятную после влажной духоты и изнуряющей жары, от которой все страдали этим летом. В вечернем воздухе уже ощущалось дыхание наступающей осени.
Рассел разлил вино по стаканам и поставил бутылку на пол, после чего мы опустились на качели, которые отозвались мягким движением вперед. В воздухе еще стоял слабый запах краски и орехового масла — неподалеку находился продовольственный магазин.
— Ммм, отличное вино, — пробормотала я одобрительно после осторожного, пробного глотка. — Австралийское?
— Новозеландское. — Он улыбнулся. — Мне оно нравится больше аргентинского.
В винах он разбирается.
— Что еще осталось сделать в доме? — быстро спросила я, перескакивая на безопасную тему — момент для того, чтобы интересоваться, что не так с его дочерью, был явно неподходящий.
— О, не беспокойтесь. Завтра я вас к работе подключу. — Рассел подмигнул и похлопал меня по колену. — Здесь ничего бесплатного нет. Рен никогда бы меня не простила.