Въехав в ворота, Ройчи насторожился, различив в темноте в районе предполагаемой коновязи до десятка привязанных животных.
— Худук, кто? — тихо наклонился он к гоблину.
Человеческое зрение, особенно ночное, уступало зрению первородных рас. Тем более тёмных.
— Лошади, — Худук сразу понял опасения товарища.
Мужчина кивнул, провёл повозку вдоль крепкого двухметрового забора. Лошади — это не ягиры, хищники — скакуны уруков, но расслабляться не стоило — уж больно хороши привязанные животные — настоящие боевые кони.
К ним подбежал мальчишка.
— Что нужно господам?
— Добрый вечер для начала. Господа желают есть и спать.
Мальчишка, поняв свою оплошность, тут же исправился.
— Вечер добрый. И то и другое у нас отменного качества и было вдосталь, пока час назад не прибыли королевские гвардейцы, спешащие, — многозначительно закатанные вверх глаза, — по неотложному королевскому делу. Вам нужно переговорить с хозяином, светлым РоБмином, — рожица нахально скривилась.
— Понятно, — задумался Ройчи. — Так спешат, что могут и остаться ночевать… Ладно, — обернулся к мальчишке, — покажешь, куда отвести коней, дашь овёс. В любом случае нам надо остановиться. Ностромо, распряги Кыша и Мыша, проследи, пожалуйста, чтоб всё было нормально с кормом, — мальчишка оскорблено надулся. — Прощупай почву, — многозначительно подмигнул, намекая на ненавязчивые расспросы.
Впрочем, Ройчи об этом мог и не напоминать — всё было давно отработано в человеческих поселениях. Гном со своим добродушным лицом запросто втирался в доверие к прислуге, а человек и эльф, легко отвлекающий на себя благосклонное внимание (не только нежной половины человечества), выясняли обстановку, так сказать, через парадные двери. Гоблин и тролль в это время, как правило, отсиживались в повозке.
Если грамотно провести подготовительную работу, люди спокойно, с интересом, без вызова относились к странной компании, в которой свободно соседствовали представители светлых и тёмных рас, а верховодил ими человек, существо, как известно, уделяющее равное внимание и дню, и ночи. Сквозь пальцы замечались многочисленные шрамы, характерные мозоли, движения, манера поведения, малое количество, но не качество оружия на виду, мелькающее в таких разных глазах одно и тоже чувство спокойной уверенности в себе, чёткое понимание, как у бывалых солдат, своих возможностей, кто его знает насколько широких — дураков найти их грань немного, естественный отбор — жестокая вещь. И вытекающее отсюда на уровне подсознания ощущение опасности, исходящее от этой компании. Здравомыслящий человек легко избежит искушения быть побитым.
Но, как правило, во все времена было несложно найти достаточное количество людей или представителей светлых рас (тёмные — особый разговор), чтобы прожить жизнь неспокойно. Тем более, теоретические расклады поздно или рано неизменно вступают в конфликт с реалиями жизни, весьма далёкими от идеала и очень болезненными.
В то время, как Ностромо, Листочек и Ройчи ушли тренировать улыбки и чесать языками, Худук, созревший по естественной надобности, по запаху отправился к отхожему месту (Надо сказать, что нюх у гоблинов тоже отменный, ничуть не уступает собачьему). Да вот беда, траектория его движения проходила мимо конюшни, где, как потом выяснилось, маялся на посту один из королевских солдат.
Вначале испугался гоблин, когда его, сосредоточенного на вполне естественных проблемах ухватила за шиворот невесть откуда появившаяся рука. Болтая в воздухе ногами, он чуть не потерял сознания от ударившей в чувствительный обонятельный орган кислой отрыжки и впечатляющего чесночного перегара (солдат — а это был представитель именно этой професии — видимо, недавно плотно поужинал). Но когда некто, щекоча усами просипел на ухо: «Слышь, малый, организуй пивка по-тихому», возмущению Худука не было предела.
Ухватившись за жирные, мерзкие волосы, растущие на лице неизвестного агрессора, Худук что есть силы впечатался лбом в голову (а лбы у гоблинов крепкие). Хруст и последующий за ним: «Уй!» были столь сладостны и приятны на слух, что завалившегося после следующего меткого удара сапогом под колено противника он не стал добивать ногами. О чём вскоре пожалел, когда возвращался в хорошем настроении с чувством выполненного долга обратно и насвистывал при этом затейливую гоблинскую мелодию из трёх нот. Возле левого уха, срезав несколько крайних нежных волосков бритвенно-острой кромкой, свистнул меч.