Молодой человек подобный ответный жест не мог себе позволить, будучи всё-таки мужчиной и не относясь к прямой ветви королевского рода, но обязанный правильно и достойно ответить, силой воли обуздал морщинки смеха. Лицо его приняло вежливо-кислое выражение, он отступил на шаг назад, проделал предписанный официальный поклон, взял тонкую кисть в шершавых мозолях от рукояти сабли в свою, поднёс к губам, и в этом положении — полунаклоне, снизу верх умудрился одними глазами улыбнуться принцессе, показывая, что, мол, вот такие приходится выделывать коленки, чтобы увидеться, поговорить и выказать приятность от возможности видеть.
— Ваше Высочество!
— Довольно уже, маркиз, паясничать, — «сурово» пресекло лицо королевской крови телодвижения молодого человека, с милой улыбкой отводя к стене, оббитой нежно-карминовой тканью с неясным цветочным узором. — Вроде как спешу, а вроде и… — замялась с продолжением, наблюдая, как лицо Фиори из вопросительно-застывшего становится внимательным и улыбчивым — то есть, вполне человеческим. — Ты рассказывай, по какому делу? Давненько в гости не заглядывал.
— К вам заглянёшь, — хохотнул РоПеруши, к твоим амазонкам только попадись свеженький и трезвенький, мигом сожрут — перья от берета только останутся, в зубках белых и острых ковыряться.
— Ну, ты скажешь тоже, — бросила якобы обиженно.
— Ага, это ты привычная к фантазиям своего окружения так говоришь. Плюс по определению не попадаешь под объект насмешек — самоубийц-то среди твоих валькирий нет издеваться над командиром и лицом, что в перспективе сядет на трон. А мне, рядовому маркизу, совать голову в ваш гадюшник — верная смерть, медленная и позорная от стыда…
— Это почему от стыда, — заинтересовалась Лидия.
— А как я могу адекватно отбиваться от солёных шуточек из прелестных и нуждающихся лишь в поцелуях уст? — сокрушённо воздел глаза — чистый тебе ангел во плоти. — Остаётся только краснеть и мяться, боясь неловким движением ремня не пройтись по розовым — абсолютно уверен — попочкам. Ну, или в крайнем случае, застрелиться из лука, — лицо его при этом было грустным, но решительным — только скажи, и сделает…
Лидия прыснула.
— Скажешь тоже. Они только и ждут, когда ты достанешь свой ремень, чтобы поучить их приличным манерам. Особенно Оливия…
— О нет! — в притворном ужасе схватился за голову. — Эта прелестница всё мечтает свести меня с ума?
— Не преувеличивай. Разве можно боевую подругу детства и даже родственницу, пусть и дальнюю, обвинять в подобном? — укорила Лидия.
— А что, она так сильно изменилась в последнее время? Помнится, наша родственная связь по пятиюродной тётушке не мешали ей подставлять меня нашим отцам. Чья задница при этом страдала? Думаю, что её аппетитной пятой точке абсолютно не повредили те испытания, которые перенесла моя, гм, задница.
— Что-то я не помню, чтобы герцог Алайя прохаживался чем-то более острым, нежели подушкой по твоей нежной части тела.
— Конечно нет, — возмутился Фиори. — Моя мозговая деятельность вкупе с воспитательным эффектом достигалась домашним арестом и увеличением на порядок занятий с преподавателями — в том смысле, что раз хватает времени на шалости, то на учёбу и подавно хватит. Конечно же, в данной ситуации сложнее всего приходилось моему мягкому месту — попробуй высидеть на месте уйму времени. Тоска зелёная! И никакой возможности развеяться, пока отец не оттает. А ты что думала? — спросил он невинно. — О чём-то другом?
— Нет-нет, что ты, — не моргнув глазом, подняла руки в жесте отрицания девушка. — Твоё тяжёлое детство у меня так и стоит перед глазами. Особенно тёплые месяцы, которые ты проводил в нашей летней резиденции. Ничего кроме слёз умиления и восхищения наши похождения не могли вызвать у взрослых наставников.
— Ладно, ничья, — немного посерьёзнел Фиори. — Так как там поживает Оливия? Да и остальные разбойницы? Малышка Деметра? Лану её язычок не привёл к более серьёзным последствиям, нежели молчаливый укор подруг и бойкот?
— Когда это Лана отделывалась подобной мелочью? — возмутилась Лидия. — У нас военное подразделение! Соответственно, жёсткая дисциплина и соответствующие наказания, — она поймала себя на мысли, что оправдывается и решила свернуть тему, тем более, слишком ярок был утренний эпизод с Оливией. Да и прочие вели себя… не как бедные овечки. — Лана уже не та, — покривила она душой — но ведь это ещё не враньё в чистом виде? Тем более, подруга действительно изменилась. Внешне, по крайней мере. — Да и Оливия… — осеклась, не зная, что говорить дальше.