Поэтому Листочек выбрал лазурное платье за то, что оно чудесным образом будет сочетаться с голубыми глазами его прелестницы.
— Ты кто?
Эльф замер, потом очень медленно повернулся — с этих амазонок станется держать под кроватью десяток заряженных арбалетов. Почему-то эта мысль ему не очень понравилась — вдруг эти воинственные женщины таким образом очень тщательно блюдут свою честь (именно в человеческом понимании этого слова). И совсем уж некстати вспыли в памяти слухи о распространённой среди амазонок однополой любви (типа, с самыми достойными представите… льницами общества).
— Ты… вы меня помните? — сколь можно мягко вопросил, обращая внимание, что девушка, помимо красоты, которой её наделила природа — или Единственный, как предпочитают думать люди, — на что в первую очередь вновь обратил внимание эльф, выглядит хоть и очень бледно и как-то измождено, но отнюдь не испуганно и гневно, а скорее с любопытством взирает на невесть откуда появившегося посреди её опочивальни эльфа.
— Ты — эльф? — спросила, и Листочек с удовольствием констатировал нотку заинтересованности, при этом она как-то неуловимо повела плечиком, отчего ткань покрывала, чудом удерживавшаяся на её груди после того, как она села, сместилась на несколько сантиметров ниже.
Эльф сглотнул от таких манипуляций, мысленно отругал себя за недогадливость — человеческое зрение не в пример слабее, чем у первых рас, особенно в темноте, а в этих сумерках девушка легко могла его перепутать хоть с кем — с тем же дохлым насильником. Но, чувствуя, что пауза затягивается, он сделал шаг навстречу.
— Да.
Чувствовал он себя почему-то неловко под пристальным взглядом. Хотелось продолжить, что, мол, и человеческая кровь есть, но ощущает он себя… В общем, волевым решением он приказал себе заткнуться, ибо эта словоохотливость неспроста. И любая причина её появления, будь то желание скрыть смущение или того хуже — попытка оправдаться непонятно за что — ни к чему хорошему впоследствии не приведёт. Как там говорится у людей: любое слово может быть использовано против вас.
— Ближе подойди, — твёрдо произнесла девушка, на этот раз рассматривая что-то в его руках.
Листочек вплотную приблизился к кровати, если это масштабное сооружение можно так обозвать по-домашнему, при этом переступив какую-то часть заколотого солдата, и только тогда сообразил, что рассматривала девушка. Лимит юношеских румянцев он надеялся за сегодня исчерпать.
— Что это? — требовательно и достаточно возмущённо спросила она.
— Платье, — честно ответил тот.
— Я вижу, — криво улыбнулась. — Зачем?
— Искал наряд для… вас.
Она немного удивилась, выразительно подняла бровь.
— Мы собираемся на бал? Это такое, — повела в сторону убитых рукой, — приглашение?
Листочек ощутил иронию, и это его приободрило и не смутило. Всё-таки общение в их компании сложно назвать корректным, оттого и огрубевшее чувство юмора реагировало на разные шутки довольно спокойно. Голая девушка — это же не Худук!
— Да, это приглашение, — включил наконец-то Листочек своё обаяние, неотразимо улыбнувшись, — поскорее покинуть это опасное место. А это платье… Оно очень идёт к вашим глазам, — не говорить же, в конце концов, истинную причину выбора наряда.
— Ну, ты даёшь, эльф, — деланно восхитилась собеседница. Да, крепкая психика у девчонки — после всего произошедшего умудряется шутить. А обращение на «ты» эльф решил записать в свой актив. — Может ты ещё и туфельки соответствующие платью отыскал?
— Не успел, — скромно потупил глаза Листочек. Он, кстати, об этом вообще не подумал — лежащая на плече девушка запросто могла быть босоногой, — исправлюсь. Вы только скажите, в каком направлении начинать поиск.
— Вот же дракон! — неожиданно выругалась та. — Чего ты такой чопорный? — эльф даже вздрогнул от подобного обвинения. — Ближе подойди, пожалуйста, — просительно и немного безжизненно попросила и протянула навстречу руку.
Отказать в столь малом Листочек не мог, хотя для этого пришлось с ногами в сапогах — в тонкой кисти, влекущей его, оказалось столько силы, что у него абсолютно не оказалось времени на сбрасывание обуви — влезть на ложе и на коленях приблизиться к ней. Вторая рука обвила его за шею, в следующий удар сердца тонкое тело приникло к нему, а губы попались в бесконечно приятный водоворот поцелуя.
Листочек уже начал задыхаться — да и дракон с ним, с этим дыханием — столь восхитительно было ощущение, что и помереть не жалко, когда это всё внезапно закончилось, и лёгким, но непреклонным толчком он был отправлен обратно, за территорию кровати.