Высокий и худой святой отец, порывистые движения которого выдавали волнение, забрался на помост и откинул капюшон. Бледное лицо, тёмно-русые, слегка вьющиеся волосы, короткая аккуратная бородка, большие чувственные губы и широко расставленные, чуть раскосые чёрные глаза. Он моментально привлёк к себе внимание, идущие в собор начали приостанавливаться с любопытством, некоторые тут же подтягивались к помосту, где уже сформировалось молчаливое окружение.
— Добрые люди Агробара, столицы верующего королевства, позвольте задать вам вопрос, — низкий вибрирующий голос негромко, но внушительно проплыл над толпой. — Хотели ли бы вы иметь в своём сердце Господа? — вопросительно воздетый подбородок и брови — движение несколько надменное, но сам по себе риторический вопрос более привлекал внимание. — Я не слышу! — толпа заволновалась — вопрос в принципе не нуждающийся в ответе, ибо он очевиден, ставил в тупик, хотя и требовал простого и однозначного ответа. Несмелое и пока редкое «да» пронеслось в толпе. — Я не слышу! Громче! — выдохнул священник яростно.
— Да!
— Громче!
— Да-а-а!!!
— Свободные люди, вы хотите восхвалять Его?!
— Да-а-а!!!
Впечатляюще, — подумал Злой и усмехнулся. Пора было и ему вступать в игру, хоть он и координатор, но, как говорится: хочешь, чтобы всё было хорошо — сделай это сам. Уже нужно поторапливаться, потому как столпотворением заинтересовалась стража на площади, а святые отцы Храма уже удивлённо выглядывали от входа, не понимая ещё, что происходит и как реагировать на резко возбуждающийся народ. Набрасывая на голову серый капюшон, Злой подумал, что выйди сейчас к людям Его Преосвященство кардинал или фигуры чуть поменьше рангом, но не менее значимые, выкручиваться было бы сложнее — как бойцам без внятных причин останавливать таких людей? Но для подобного развития событий у входа в собор собралось несколько десятков побирушек. Защищённый каре четырёх бойцов с дубинками в руках, он стремительно двинулся к месту событий.
А священник на помосте, пользуясь яркой искрой своего Дара, продолжал накручивать толпу.
— Разве Господь в сердце… в душе… в помыслах и деяниях — это плохо?!
— Не-е-ет!
— Разве он нуждается в ваших грошах для общения с ним?!
— Не-е-ет!
Кольцо крепких мужчин, удерживающих вокруг оратора и его сопровождающих четырёх отцов, отмеченных зелёными платками, напирающих, раскрасневшихся и всё уплотняющихся людей, быстро пропустило их небольшую группку, и вновь сомкнулось плечами.
— Добрые люди Агробара, вы хотите иметь Бога в сердце?!
— Да!
— Я, отец Алий, говорю вам, что все, кто желает этого, кто всем сердцем мечтает принять Господа — вы его примете! И не нужны вам ни толпы посредников в серых сутанах, ни яркая позолота, затмевающая общение с Ним и мешающая пролиться свету его чистой любви…
— Это ересь! — яростно выкрикнул Злой, глядя вверх.
Злость, как и прежде накатывавшая на него в стрессовых ситуациях, заставила сжать кулаки. Он поправил капюшон, пытавшийся соскользнуть на затылок от резкого рывка головой, сделал несколько глубоких вздохов, выравнивая дыхание — сейчас не следовало увлекаться безумием, таким сладким и неукротимым. Особенно сейчас, когда перед ним ненавистные серые сутаны. Вначале — дело, а потом… потом будет видно.
Он облизнул внезапно пересохшие губы. Действия, которые должны были последовать, и вообще сама жизнь в мире, если всё сложится, как было запланировано, вызывало у него чувство сладостного томления… Как перед встречей с женщиной. Но ни одно лицо противоположного пола пока не вызывало у него подобного. Да и представить себе, что где-то в мире такое создание имеет место быть, Злой никак не мог.
С того места, где стоял Зерги, он видел упрямо выдвинутый подбородок отца Алия, мерно двигающийся в такт словам клинышек русой бороды, кончик крупного носа и представлял себе, как фанатично блестят тёмные рачьи глаза. После его выкрика, бледное лицо священника опустилось в его сторону, и Злого обожгло таким холодом и ненавистью, что он невольно вздрогнул, отчего опять гневно заворочалась утихомиренная было злость. Следовало напомнить себе, что столь сильные чувства направлены не персонально на него — что, между прочим, отнюдь не безобидно — а… наверное, на слова или вообще саму возможность пререкания с ним.