— Ну, я планировал, когда они приедут, встать у крыльца и просто крикнуть «Голованов».
— Как? — спросил Казак, слегка наклонившись к нему.
— Голованов. Артём Голованов. — сказал Лёша, и Слава стал смеяться. — Ну и хрен ли ты ржешь? — раздраженно спросил Алексей.
— Да я просто… представил себе эту картину… как ты по среди ночи выбегаешь весь сонный на крыльцо и кричишь, — передразнивая, — Голованов, Артём Голованов, где же ты?
— Да? Может знаешь, как сделать по-другому?
Казак аж слезы вытер.
— А знаешь, что ещё самое угарное, это то, как на тебя их старлей посмотрит. Он и так мазанных терпеть не может, так ещё и ты тут прибежишь. Голованов… Голованов. Артемочка. Что за фамилия?
— Мне откуда знать, ротный сказал, что за него попросили.
— Ну я понял — мазанный.
Алексей сонно потянулся.
— Обмазанный, бросай уже этот сленг дебильный, говоришь, как наши деды, конченые.
— Кстати, вот сто пудово дохляк, зачем ему в отдельную роту к дедам? Только пацана подставили. Сидел бы в своей стрелковой однопризовке, и всё.
— Он с военной кафедры. Ему нет смысла в стрелках сидеть. Это его первые сборы. Он, может, и не задержится.
— А, да? Он тоже с юстиции.
— Не, он с этого… с академии правосудия, та, что на Черемушках.
— А-а, да, знаю. Одна фигня. Ну а когда вытащишь его, что дальше?
— Смотри, я думаю так, берём его и ведём к нам на этаж, в комнату досуга, скажешь дневальным, чтобы просто так двери не открывали на этаже без нашего разрешения, а я быстро заведу на него дело и оформлю в нашу роту.
— Угу, в какой взвод? В камендачи? — Лёша посмотрел многозначительно на Казака, и тот аж в лице изменился. — Да-не, да бля-я! Почему в мой-то? Кинь в камендачи!
— Какие камендачи, у него даже прав водительских нет. И как ты представляешь, чтобы я его кинул в любой другой взвод, если он реально мазанный.
— Кинь к релельщикам.
— К Рыбину? Да, мне потом явно скажут спасибо, что я генеральского внучка к уголовнику кинул.
Казак выпучил глаза.
— Он генеральский внук?
— Что? — спросил Алексей, сначала не поняв. — Нет, не знаю, но на вряд ли. Я просто так сказал.
На этом их разговор прекратился. Они снова посмотрели на пейзаж за серой стеной, словно глазами прощались с ним перед уходом в казарму. Летнее солнце уже тлело за гребнем сосен, откидывая переливающиеся цвета заката на горизонт. Сумерки слились в одну, тёмную, синюю массу, укрывающую дома.
В казарму они зашли после отбоя. Поднялись на четвёртый этаж. Казак постучал кулаком по железной двери несколько раз. За дверью, где-то вдали, послышалось, как затрусили ноги и подбежали.
— Девять. — сказал дневальный.
Паролем являлось число. Например, тринадцать. И если дневальный говорил тебе девять, то ты должен был ответить ему четыре, чтобы в сумме получилось число пароля.
— Да открывай, блядь, девять. — раздраженно сказал Казак в дверь и ударил её кулаком от злости ещё раз.
Молчание.
— Девять. — неуверенно повторил дневальный.
— Лейтенант Стародубцев из роты управления. — цыкнув, сказал Алексей.
Дверь открылась. Дневальный, что у двери, встал по стойке смирно и отдал воинское приветствие. «Дежурный по роте на выход!» — закричал он, но Алексей его быстро остановил. «Один дневальный за мной», — сказал в никуда Алексей. Он пошёл по длинному коридору, который называется взлёткой, в глубь темных кубарей, в них, на кроватях, уже лежали солдаты. Они ещё не спали, их ноги были задраны на железные перекладины, а сами они смотрели в потолок и мечтали о своей гражданской жизни, которую они теперь год не увидят.
Стрелков уже было много, они потихоньку заполняли собой все спальные расположения. Не хватало солдат в отдельные подразделения. В роте управления было только пять новобранцев, ожидался шестой. Она располагалась в самом дальнем кубаре. Алексей и Слава шли по взлетке мимо спальных мест, стуча своими берцами. Пацаны краем глаза провожали их своими потерянными взглядами. Дойдя до своей кровати, Алексей взял табуретку, поставил её у окна, в который бил белый свет фонарного столба, и посадил на неё дневального.
— Будешь всю ночь сидеть и следить, если приедет машина с молодыми, разбудишь нас, понял? — спросил у дневального Алексей.
— Так точно.
Казак влез в разговор.
— Не дай бог, блин, закипишь, наряд не сдашь, понял?
— Так точно. — у дневального уже было выражение лица жертвы.
Алексей спросил:
— У тебя отбой во сколько?
— В час.