В катер будто ударилась вавилонская стена, и начался сильный дождь, из-за которого ничего не было видно вокруг себя. Они лишь почувствовали, как штык с веревкой слетел в воду, а их уносило боком по сильному течению. Алексей побежал к штурвалу и завёл мотор, но ему не удавалось выпрямить судно. Занавески надулись, словно паруса. Митя стал их убирать. Тут братья вспомнили, что впереди мост Николая, но, когда они об этом подумали, тут же в него и втемяшились ребром.
Алексей дал полный газ, судно удалось выпрямить. Теперь они шли лбом на шторм, и в этот момент он прекратился. Братья увидели позади себя туманную массу, с которой они столкнулись. Небо стало голубеть. Вода разглаживаться. Что-то огромное и тяжелое прошло мимо. Вся палуба и сами пацаны были мокрые. Они решили отогнать катер обратно на базу и поехать домой.
Спокойная река. Алексей сидел за штурвалом. Катер шёл на малых узлах. Проплывал между лесами и заброшенными турбазами. Было ощущение, что здесь этот могучий шторм не проходил. Ни одной сорванной ветки или листика. Они проезжали мимо станицы, которая холмисто возвышалась с деревянными домами и кривыми заборами. В небе реял сокол. Снизу казалось, что он обнимает голубую твердь. Митя смотрел на птицу, щурясь от солнца. Её чёрный силуэт таял на желтом диске.
— Скажи, Мить, а тебе что больше всего нравится в женщинах?
Митя, оперевшись на горячие перила, посмотрел на брата.
— Что?
— Ну что тебе у них больше всего нравится?
— Не знаю, — пожал плечами Митя, — наверное, чтобы была просто воспитанная.
— Да я не про это.
— А про что?
— Я про часть тела.
— Это что… мы про курицу с тобой, что ли, разговариваем? — сказал он, подняв руку от такого вопроса. — Ну что всем мужчинам и нравится.
— Грудь?
— Да что ты пристал? Ну и грудь тоже.
— Тоже? А что ещё?
— Какая тебе разница, что прикопался?
— Ну что ещё? — всё не отставал Алексей.
— Ну… спина, наверное. — он снова оглянулся на брата, но тот молчал, ждал продолжения. — Она какая-то более нежная. Не знаю, как сказать. Особенно, когда остаются следы от лифчика, спина кажется ещё красивее. Будто вся гладкость нарушена. — Алексей усмехнулся. — Ой, да пошёл ты.
— Ну ладно-ладно, прости. — заговорил Алексей, боясь, что не услышит продолжение. — А ты им целуешь спину?
— Не скажу.
Их разговор перебили. На одной стороне отдыхали молодые люди. Братья узнали среди них Алёну. Один из парней продолжал кричать им оскорбления. Алексей увидел, как Митя уже отпрянул от перил.
— Не надо, Мить, они этого и добиваются.
— Ну и пусть добьются, что с тобой?
— В каком смысле, что со мной?
Пауза.
— Ты, блин, раньше бы повернул этот катер прямо на него.
— И что в этом хорошего? Это глупо.
— Глупо? Я тебя не понимаю.
— Чего ты не понимаешь? — раздражённо спросил Алексей. — Говори уже!
— То ты стреляешь кому-то в колено, идёшь против целой толпы с ножами, то ты стоишь и смотришь, как твою мать душат.
— Ты не сравнивай! Там какой-то уёбок, а здесь отец.
— И что, он душил твою мать!
Алексей вскочил с места, оставив штурвал.
— Да не мог я руку на него поднять! Тебе не понять. Ты не знаешь, что такое родители. Какого видеть, когда они бьют друг друга! — уже кричал Алексей, но осекся, услышав сам свои же слова. Митя смотрел на него с обидой. Что-то в сердце вновь ему закралось, и Алексей это увидел. — Черт, прости, Мить…
Но Митя лишь махнул рукой. Когда Алексей подъехал к базе, Митя выбежал из катера. Пешком до дома был путь неблизкий. Митя считал Алексея человеком с невероятной силой, он мог влюбить в себя любую девушку, побороть любого противника, не боялся скорости, а по ночам всё время рисовал. Митя называл это юностью. Главным его желанием было обладать той же энергией. И он ею завладел.
Юность приходит незаметно. Она водворилась в сердце молодого Мити и привечала к себе все его чувства. Обнимала их, как давняя подруга. Всё в нем возводилось в абсолютную силу. Он чувствовал необоримую ярость. И считал, что то же самое должно быть у Алексея. Он шёл быстрым шагом, спотыкаясь об корни. Сжав кулаки в карманах. Смотрел вострым взглядом прямо перед собой.
Не успел Митя заметить, как небо почернело и снова стало непогожим. Пасмурным. Промозглым. Митя оказался в ветвистом коридоре, в котором сгущалась и бродилась тьма. От неё становилось не по себе. Было страшно. Бежали мурашки по спине. Дул ветер, оживляя деревья над головой. Становилось всё темнее.