Чтобы призвать к ответу фабрику троллей и финансирующее ее государство, понадобится по-настоящему громкое дело, которое создаст исторический прецедент. Пока что Камиль прилагает массу усилий для воздействия непосредственно на технологические компании. В определенном смысле она даже преуспела. В период с 2015 по 2018 год компании, занимающиеся социальными сетями типа фейсбука и твиттера, начали как минимум признавать сам факт наличия скоординированных атак. Кроме того, они стали закрывать аккаунты, замеченные в злоупотреблениях.
Я читал исследование Франсуа утром в вашингтонской гостинице в состоянии джетлага после трансатлантического перелета, когда искажается обычная логика дня и ночи. Возможно, именно из-за того, что время слегка ослабило свою хватку, меня одолел неестественный энтузиазм. Мне показалось, что мечта Франсуа вот-вот реализуется. Я принялся представлять себе будущее, в котором все власти мира и технологические компании смогут обеспечить охрану прав человека в Сети. Компании могли бы защищать диссидентов, предупреждая, что против них готовится очередная атака. Они могли бы мгновенно выявлять троллей и наказывать их, чтобы те больше не смогли никому причинить вреда. Государства перестали бы злоупотреблять свободой слова и подвергать репрессиям тех, кто говорит правду властям; а работа на фабрику троллей больше не считалась бы чем-то «нормальным»…
Спустившись в тесное лобби гостиницы, я сразу отбросил все свои мечтания, как только заметил Марию Ресса. Я не видел ее три месяца и поэтому сразу спросил, стало ли поступать в адрес Rappler меньше угроз. Она показала мне сообщение, только что полученное от Гленды Глориа. Это была фотография толстенного досье с обвинениями Марии в неуплате налогов, ей грозил 10-летний тюремный срок. Мария направлялась в аэропорт, ей нужно было успеть на рейс в Сингапур, а затем – обратно в Манилу. Тогда ей удалось внести залог, но через несколько месяцев против нее выдвинули новое обвинение – на этот раз за клевету, которая якобы содержалась в одной статье 2012 года. Я смотрел трансляцию в фейсбуке, когда ее арестовывали в офисе Rappler (на следующий день, правда, выпустили). Правозащитные организации осудили обвинения против Марии как политически мотивированные [28].
Где-то в промежутке между арестами и допросами в 2018 году Мария получила одну из самых престижных международных премий в области журналистики – Knight International Journalism Award. «Нарастающие потоки лжи в социальных сетях провоцируют ненависть и душат свободу слова, – сказала Мария, забирая свою статуэтку. – Мы боремся с безнаказанностью филиппинского правительства и спорим с Facebook. Почему это важно для вас? Наши проблемы быстро становятся вашими. Границы по всему миру рушатся, и вскоре мы увидим, как игра выйдет на глобальный уровень» [29].
Несмотря на все международное внимание, слова Марии были проигнорированы, атаки и судебные иски против нее продолжились. Казалось, будто кто-то хочет дать нам понять, что свобода слова в традиционном понимании – как возможность рассказать о своей проблеме или мыслях всему миру – утратила смысл.
Читателю придется самому выяснить, был ли у истории Rappler счастливый, печальный или вообще хоть какой-то конец. Но уже на момент написания книги, в начале 2019 года, мне было ясно, что Мария перестала быть простым репортером, комментирующим события истории настоящего, а превратилась в символ того, насколько легко эту историю можно изменить. В этом и состоит парадокс новых медиа. Мы ждали, что они приблизят наступление светлого будущего; вместо этого они вернули нам прошлое: и женоненавистничество, с которым, казалось, покончено навсегда, и политические режимы, которые вроде бы доживали последние дни. Сама модель социальных сетей дробит время, место и пропорции: видеозаписи террористических атак стоят рядом с клипами про котиков; свежие анекдоты чередуются со старыми семейными фотографиями. И результатом становится некое сглаживание – будто прошлое и настоящее теряют свою сравнительную перспективу.
Каждый раз, когда Лина нервничала, у нее разыгрывался псориаз и на коже появлялась красная сыпь. Она боялась думать, что с ней будет, когда КГБ потащит ее на допрос. Начнет чесаться как сумасшедшая? Как сохранить самообладание? Что, если они станут угрожать лишить ее родителей работы? Как она сможет с этим жить? И кто будет кормить Петю?
28
Gavilan, Jodesz. Maria Ressa’s Arrest Part of Broader Gov’t Campaign, Say Rights Groups,
29
International Center for Journalists. Maria Ressa Accepts the 2018 Knight International Journalism Award, 2018 год, доступно на https://www.icfj.org/maria-ressa-accepts-2018-knight-international-journalism-award.