— Мужик, я обещал тебе прежде. Этого больше не повторится. — Его голос надломился на этих словах. Он дал клятву и не сможет нарушить ее.
Спенс до белых костяшек вцепился в дерево и не отпускал.
— Это было херово. Вот все, что я могу сказать.
— Я не спорю. Вот почему теперь я ограничиваюсь тем, что выпиваю только пиво иногда, соблюдая лимит даже дома. — И когда он это делал, три пары глаз наблюдали за ним. Даже Митч подключился.
Спустя недели после того случая, Остин обнаружил, что его офис в питомнике слишком идеален. Ровные стопки с бумагами и открытые ящички с папками. Как бизнес-менеджер, Митч был лично заинтересован в отсутствии алкоголя. Когда Остин заверил Митча, что он не алкоголик, и дал обещание воздерживаться в обмен на то, что Кэрри никогда не узнает о тех днях, тайные обыски закончились.
— Даже соблазна нет потерять контроль снова? — Дерево затряслось в руке Спенса.
— Нет.
— Быстрый ответ.
— Мне не нужно думать об этом.
— Просто... — Спенс ковырнул дерн под ногами, глядя вниз.
— Я понимаю. — Остин обхватил рукой бицепс брата. — Я согласен.
Он провел их через ад и нанес вред своему телу. Даже сейчас, когда он направлялся к холодильнику во время игры, все разговоры стихали. Это было похоже на коллективную задержку дыхания, пока он не возвращался с банкой содовой.
— Несмотря на все это дерьмо, я хочу, чтобы это подействовало на тебя, — сказал Спенс.
Часть Остина раздумывала, обвиняет ли его брат за смертельное падение Кэрри... он отказывался продолжать мысль.
Остин один нес вину на своих плечах. Он заказывал выпивку и съехал с дороги. Ему некого было винить за свою глупость, кроме себя. Но он не был уверен, что Спенс думает также.
— Вот почему ты согласился поехать со мной? Сочетая присмотр и поддержку?
— Ты бы для меня сделал так же.
— Тогда ты должен знать, что я не уеду, пока она не согласится вернуться домой со мной.
Спенс покачал головой.
— Тебе лучше поработать над своими навыками, потому что пока я поставил бы тебе только “D”(«двойку»).
— Эй, я только начал.
***
Девять часов и три чашки кофе спустя Кэрри сидела за своим рабочим столом и пыталась не смотреть на улицу. Она не виновата, что в окно позади ее компьютерного монитора было хорошо видно участок с деревьями через дорогу. Ну, это если ссутулиться, наклонить немного голову и посмотреть в пространство между ее часами и подставкой для ручек. Ей приходилось немного прищуриться, но у нее не возникало никаких проблем с тем, чтобы увидеть Остина, когда он разгуливал под фонарями.
Медленные шаги его ног. Уверенность, с которой он стоял, расправив плечи и засунув руки в задние карманы. Остин говорил, а широкая улыбка не сходила с его губ. Она должна была предугадать последнее, но, зная его, улыбка была гарантирована. Он быстро двигался по участку, поздравляя покупателей и без отдыха перекладывая деревья из кучи в машины.
Кэрри так сильно скучала по нему. Часами могла смотреть, как Остин работает, слушать его низкий голос.
Но теперь у нее были другие приоритеты, которые он отказывался понять и разделить. Несмотря на долгие часы, кипа работы, казалось, никогда не закончится. Она взглянула на открытые перед ней файлы. Ей нужно было закончить летние образовательные программы музея, получить контракты для художников и инструкторов, которые будут заполнять расписание. Слишком много волокиты, и нужно уложиться к сроку. Она должна опубликовать договора, напечатать листовки и сделать рекламу. Музей зависел от дополнительных доходов, наряду с пожертвованиями и грантами, чтобы заплатить за особые экспонаты.
Да, никакого давления.
Черные чернила расплывались на странице перед ней. Она потерла глаза, надеясь сконцентрироваться. Но ее взгляд перемещался на улицу, а желудок делал сальто.
Теперь он был полон решимости, преследуя ее здесь и оставаясь рядом, но как долго это продлится? Месяцы назад она дала ему шанс поехать с ней и воплотить в жизнь ее мечту, а Остин велел ей уезжать одной. Находиться здесь сейчас в его случае было сочетанием эгоизма и одиночества, а она не хотела быть даже частью этого.
У него были работа и жизнь в двух часах езды отсюда. Из того, чему Кэрри стала свидетельницей утром, он, казалось, ни на дюйм не приблизился к тому, чтобы принимать участие в ее жизни, он не понимал. Остин думал, что сможет дождаться ее, и верил, что у него хитроумный план. Такой же хитроумный, как удар кирпичом по голове.