— Что в пакете?
— Торт, в котором все поровну с корицей, вместе с твоим большим обезжиренным ванильным «латте». — Он встряхнул пакет, когда говорил.
Чертов доставщик кофе вспомнил её обычный заказ.
— Удачная догадка.
Он прошел в её кухню и подошел к буфетному ящику, словно он был в её квартире сотни раз.
— В Холлоуэй ты обманом заставляла меня бегать за кофе каждое утро, как только открылось то место (заведение) в соседнем городке.
— Обманом?
— Может быть, я должен был сказать — подкупала сексом и обещаниями билетов на футбол.
Кэрри облокотилась о дверной проем, втянувшись в нежный ритм их спокойного разговора.
— Джентльмен не стал бы упоминать мои методы.
— Джентльмен не захватил бы участок для хвойного леса, но я сделал. Хвойный лес. Для тебя. Всё это.
Кэрри перестала хвататься за свой халат, когда увидела, как его тонкие пальцы продолжали парить над крышкой и опустошать в ее кофе то, что выглядело как три розовых пакетика сахара. И люди еще обвиняли ее в сахарной зависимости.
— Это были хорошие времена, — сказала она, в то время как те картинки проигрывались в её голове.
— Но булочки с корицей твоей мамы лучше чего-либо, что я мог бы найти в магазине. — Он открыл пакет и заглянул внутрь.
— И от которых полнеешь.
Он нахмурился.
— Для тебя это не большая проблема.
Сладостный болтун. Кэрри не была одержимой весом, но здоровый вес в Холлоуэй был на добрых десять фунтов тяжелее, чем мог выдержать высокий каблук, а большая чековая книжка давила, чтобы она поработала над этим.
— Каждая женщина переживает за свой вес. Мой выровнялся, когда я уехала с маминой кухни. — Ежедневный час на беговой дорожке тоже помог.
Он выложил кусок торта на лист вощеной бумаги, прикрепленный снизу, и подвинул его к краю стойки ближе к ней.
— Тебе должно не хватать её особенной еды. Эта женщина умеет готовить.
Навык, который она не передала своей дочери — не то, чтобы Остин когда-либо жаловался. Кэрри за очень многое любила его. Туда входила и готовность мириться с её дерьмовым мясным рулетом без рвотного рефлекса.
Остин настаивал, что Кэрри делает все лучше с каждым приготовленным ею блюдом. Она же была рада, что случайно не отравила их обоих.
— Когда ты сможешь попробовать их снова? — спросил он.
Кэрри подхватила свой завтрак, но остановилась, почти укусив.
— Что?
— Когда ты приедешь домой навестить свою семью? — Он сделал глоток кофе, глядя на нее поверх кружки.
— Теперь ты говоришь, как моя мама.
— Она скучает по тебе.
Кэрри бросила торт на стойку, в её желудке забурлила кислота.
— Не делай этого. Не используй вину перед моей семьей, чтобы заманить меня обратно в Холлоуэй.
— Хорошо. — Он оттолкнулся от плиты, на которую облокачивался, и направился прямо к ней.
— Как насчет этого? Я скучаю по тебе.
Слова, которые Кэрри жаждала услышать. Те самые, которые рвались из неё, причиняя одновременно боль и удовольствие. Ее сердце измучилось, а в животе затягивался узел.
— Остин... — Она выставила обе руки, в несмелой попытке удержать его на расстоянии.
Когда он обернул пальцы вокруг ее запястий, поднося те к своим щекам, Кэрри не смогла бороться с ним. Его запах затопил ее разум, освещая каждую клеточку огнем. Она ощущала холодный воздух на его коже, едва уловимое сочетание сосны и мыла с оттенком свежей древесины.
Мягкие пряди его волос скользили между ее пальцев, когда тело Кэрри расплавлялось в нем. Халат, его одежда — все исчезло. В ее голове ее мягкая кожа оглаживала его резкие очертания.
Его рот скользил, прокладывая дорожку к её уху и вниз к горлу. Ее сердцебиение усиливалось в ответ.
— Я должен притворяться, что не скучал по тебе? Ни за что я не смогу противостоять этому притяжению. — Его хриплый голос рокотал у ее обнаженной кожи.
— Ты не должен быть здесь.
— Но я здесь, — выпустил он слова поверх ее губ.
Кэрри не знала, насколько сильно хочет ощутить его рот на своём, пока он не провел языком по своим губам.
Поцелуй начинался до боли медленно, легкими касаниями с одного края к другому, пока его рот не накрыл её, и тело Кэрри заискрилось жизнью.
Требовательный и горячий, Остин целовал ее, пока весь воздух не покинул легкие, а пальцы не впились в его плечи. Когда он скользнул руками вниз по спине и сильнее прижал к себе, волна потребности нахлынула на Кэрри.
С ее губ сорвался стон, резко возвращая в реальность. Вспышки и шум в ушах прекратились, а звуки живого мира вернулись. Резкий треск кухонных часов отбивал минуты, когда она отодвинулась сначала эмоционально, потом физически.