Мой ребенок. Моя детка.
В этот момент на этом гребаном поезде у меня нет сил думать о чем-то другом.
Глава 2
В недалеком прошлом
Знаете, в чем заключается самая большая ирония? Я сама заставила нас переехать в деревню, поскольку решила, что в ней будет безопасней.
Это был мой план, а не Марка. И я фактически настояла на нем.
Первые два года после свадьбы мы действительно наслаждались Лондоном. Театрами. Ресторанами. Мостами. Звуками большого города.
У нас была стандартная квартира с эркером в северной части города. Все рабочие поверхности в ней были черными, мягкие диваны – белыми, а возле местной кебабной постоянно что-то случалось. Воплощение мечты жителя мегаполиса, в которую мы безоглядно влюбились – и которую позже стали так же безоглядно ненавидеть. Наши друзья, плавно переходящие с каждой новой беременностью от наслаждения станциями метро и экзотической едой, что всегда была под рукой, к неожиданным спорам по поводу высокого уровня преступности, отсутствия свободного места для хранения шмоток и качества преподавания в местной муниципальной школе.
С распространением детских гормонов среди членов нашего круга друзья стали удивлять друг друга и всех остальных, радикально изменяя свою жизнь: Райан и Илейн отправились управлять туристическим комплексом во Франции, Салли и Иден уехали учительствовать в Новую Зеландию, Гермиона и Йен поселились в столь ненавидимом ими пригороде, а Саймон и Стелла стали участниками бракоразводного процесса.
А потом наступила наша очередь.
– Лондон – не место для семейной жизни, Марк. Здесь слишком опасно.
– Полная ерунда, Софи. Для семьи это место – просто роскошь. Только подумай о музеях…
– В музеи, Марк, мы никогда не ходим. Я – серьезно. Ты видел местную школу? Такое впечатление, что ножи там входят в обязательный набор первоклассника.
– Значит, мы будем учиться в частной.
– Мы же с тобой не верим в частное обучение.
– Способность менять свои убеждения – вещь вполне допустимая, после того как ребенок уже родился. – Он смотрел на мой живот, а я стояла перед ним на пятом месяце беременности в черно-белой кухне нашей вдруг ставшей неудобной квартиры с одной спальней.
План Марка был даже слишком примитивен. Мы просто переедем в бо́льшую квартиру с палисадником и лазерной системой охраны.
Мне понадобилось не меньше нескольких недель, чтобы переубедить его: я вела совершенно бесстыдную кампанию с использованием такого количества бифштексов с кровью, что ими можно было бы накормить троглодита, и бесконечного орального секса.
– В деревне мне будет спокойнее, Марк. Я стану другим человеком. Буду больше готовить. Стану меньше дергаться без всякого повода. Это именно то, что нужно малышу. То, что нужно нам всем.
И пока Марк продолжал бубнить что-то про пригороды, я занялась созиданием нашей новой жизни. Если уж согласилась сделать перерыв в карьере ради семьи, то заниматься этим надлежало с энтузиазмом. Еще будучи ребенком, я влюбилась в Девон[6], и мне хватило оптимизма решить, что с течением времени Марк сможет перевести свой бизнес в Эксетер. Или, на худой конец, в Бристоль.
– Ты что, Софи, с ума сошла? Девон? Ты хоть представляешь себе, сколько времени мне придется добираться до офиса из Девона? Я буду навещать вас в уикенды.
А потом стали появляться проспекты – они вываливались из нашего почтового ящика, – в которых говорилось об амбарах под соломенной крышей и о «полях чудес» с гамаками и ламами. А еще о гольфе. Так что пока мой животик рос, Марк наконец сдался, и в этот момент и его, и мое внимание привлекла Тэдбери.
«Деревня года» – с церковью тринадцатого века, пабом, магазином и начальной школой, – Тэдбери предлагала в качестве редко встречающегося бонуса центральную площадь с шестью магнолиями, которые каждую весну в течение короткого промежутка времени осыпали розовым конфетти жителей города, выгуливающих своих собак по утрам и паркующих свои машины по вечерам.
«В деревне я буду счастлива. Я это знаю, Марк».
Как же эта фраза преследовала меня, пока я вертелась без сна и кувыркалась в кровати после нашей встречи с Эммой!
Вся эта скука и разочарование! Мой промах – к гадалке не ходи!
Я покинула Лондон, мечтая именно о такой жизни. И, тем не менее, в тот самый момент, когда покинула свой пост старшего копирайтера в большой рекламной корпорации, я… сами можете догадаться – я заскучала. А когда долгожданный ребенок заревел у меня на руках от приступа колита, мне пришла в голову мысль: «Что же я натворила?» Тоска по звукам большого города. По словам «осторожно, двери закрываются». Все это заставляло меня испытывать жуткое чувство вины, наблюдая за тем, как Марк мотается туда-обратно по автостраде.