— Господин Кан, вы спаситель!
Круто разворачиваюсь.
— Так! — зычно выкрикиваю. — Всем работать!
Кажется это подействовало и приставучие законники отстали, продолжая обсуждать произошедшее между собой.
Я жестом подозвал охранника.
— Да, господин, — кланяется.
— Сделайте дверь. И… позаботьтесь о той леди, проводите её.
— Слушаюсь, господин.
Вернулся в кабинет, где оставил папку с прошением. Вынул салфетки и вытер испачканные пальцы. Жадно втянул в себя цветочный аромат, который ещё оставался здесь. Адалин Ридвон. Адалин…
Когда это было? Около пяти лет назад, уже столько времени прошло, а я помню все детали, как будто это было вчера.
На тот момент ходили слухи, что она была помолвлена, в то время как её отец взял в жёны Бартон, чтобы хоть как-то держаться на плаву.
Нет, она совсем не похожа на ту страстную незнакомку.
Взяв папку, отправился в свой кабинет, поднимаясь в другое крыло. Бросил папку на стол и сел в кресло, намереваясь изучить дело подробно.
— Будто у меня других дел нет, — хмыкнул.
Поднял глаза, когда в кабинете стало немного темнее. Отложил бумаги и потянулся, заведя руки за голову, сцепив пальцы в замок, начал раскачиваться в кресле. Все документы Бартон в порядке, комар носа не подточит. Только непонятно одно: почему господин Хастор Ридвон лишил дочь наследства, даже её малую толику? Конечно сложившаяся вокруг него репутация желает оставлять лучшего, но Адалин — его единственная дочь.
Я замер. В голову пришла хорошая мысль. Нужно поговорить об этом семействе с отцом.
— Да, так и сделаю, — поднимаюсь и мрачно смотрю в окно, за которым непроглядная стена ливня.
Ненавижу дождь. Выходить на улицу мне не хочется. Разворачиваюсь и движением руки призываю тьму, которая раскрывает передо мной ход. Ступаю в него. Лёгкая вибрация и давление приносит дискомфорт, но зато я вышел сразу в холл своего дома, и не одна капля не попала на мои волосы.
Зажигаю свет, скидываю верхнюю одежду, и иду на кухню. Я не держал у себя домработницу и уж тем более не доверял никому приготовление пищи. На готовку ушло около часа. Насытившись, поднялся в ванную комнату. И только после душа отправился в свою комнату, бросив полотенце на кровать, подошёл к тайнику, заученным движением открыл его и достал нужную коробку, вытряхнул на стол всё содержимое. Нашёл нужное, взял в руки.
Золотая серьга в форме капли. Точно такая же, как на шеи Кери в виде подвески.
И снова эта музыка, дикие страстные поцелуи в темноте, гибкое тело в моих руках, я скольжу по её шее губами, тонкие пальцы впиваются в мои плечи, а я чувствую боль от настоящего, как шторм, желания. Дикого, необузданного. Глухие стоны и оглушающий взрыв удовольствия, который на время забирает у меня все силы, даёт возможность ускользнуть ей. Я приходил в себя, оставшись стоять, опираясь рукой о стену. Сбивчиво дыша, слышал как сердце колотится во всём теле. Смотрю перед собой. И вижу на полу у стены блеск — серьга, которую она потеряла…
Возвращаюсь мыслями в комнату.
Серьга таинственно поблескивает в полумраке.
Сжимаю её в кулаке.
Или это не её?
Нет, ерунда какая-то, таких украшений полно, если это, конечно, не реликвия, которую можно проверить у ювелира.
На миг застопорился на этой мысли и медленно поднял взгляд, сталкиваясь со своим отражением в окне. Мокрые волосы скрывают в черноте глаз пляшущих бесов.
— Почему я раньше не догадался?
Спал я отвратительно. Проснувшись не мог сразу подняться, давящая тяжесть в теле приковывала к постели. Сделав над собой усилие заставил себя встать. Сел в кровати.
— Чёрт, — сомкнул с силой веки, почувствовал, как закружилась голова. — Что за…
Откинул одеяло и спустил ноги, свесил голову. Широко зевнув, встал и побрёл в ванную комнату. Но даже холодный душ не помог взбодриться, голова разболелась ещё больше. Такой упадок сил мог быть только при контакте с тьмой.
Всё-таки не нужно было её вчера использовать, а выйти под ливень. Облачившись в костюм, поправил галстук, убедился, что выгляжу безупречно.
Не считая, конечно, головной боли и ноющего плеча, старая рана всегда давала о себе знать, когда соприкасался с тьмой, будь она неладна. Помассировав плечо, взял приготовленный футляр с серьгой и покинул замок.
До родительской усадьбы Толфурд ехать не далеко и всё же ненавижу поездки в машине или повозках — это так долго, утомительно и всегда навевает сон. По дороге заехал к знакомому известному, во всей столице, ювелиру.
— Добрый день господин Кан! Какая честь что пожаловали ко мне, — поклонился мужчина за пятьдесят в коричневом костюме в клеточку.