– Она умерла, – сказал он тихо. – Наше с Лизой дитя. Она умерла.
Марсия перегнулась через стол и положила свою ладонь на руку Сэма, широкими костями и грубоватой кожей резко контрастировавшую со смятенным выражением его лица. Он не реагировал на ее прикосновение, но и не отодвинулся.
– Я назвала ее Дженнифер Николь, – сказала она. – Лежит она на кладбище Хиллсдейл, под большим дубом. – Неожиданно глаза ее наполнились слезами – так жаль ей стало Дженни, Сэма и почти тринадцать лет жизни ее дочери, прошедшие мимо нее.
– О Господи! – Глаза Сэма тоже подозри тельно заблестели. – Вы когда-нибудь бывали на футбольных соревнованиях? Слышали крики с трибун: «Дай ему! Дай ему еще раза! Бей сильнее!»? Вот сейчас я чувствую себя так, словно нападающий противника весом в 250 фунтов дал мне под дых, а затем по мне прошлась вся его команда. Таким раздавленным чувствовал я себя, когда хирург из родильного отделения вышел и сообщил мне, что Лиза не может разрешиться от бремени.
Подошла официантка, заглянула в их чашки, подлила кофе Сэму.
Он отнял у Марсии свою руку, одним залпом опрокинул в себя дымящийся напиток и вздрогнул всем телом.
– Обжегся, – сообщил он, словно разговаривая с самим собой. – Но мне это не страшно. Физическую боль я выносить умею. Тем более что по работе сталкиваюсь с ней на каждом шагу. И ребят моих к ней приучаю. Заставляю их терпеть до последнего, да и сам порой ложусь костьми на поле. Иногда прихожу домой, не чуя на теле живого места. Приму пару таблеток аспирина, приложу лед к ушибам и боль отступает. – Он поднял глаза на нее. – Но при этой боли и аспирин и лед бесполезны.
– Мистер Вудворд! Сэм! – Формальное обращение «мистер» как-то не вязалось с интимной тональностью их разговора. – Я же говорила: Кайлу я не собираюсь забирать. И не сделаю ничего, что могло бы пойти ей во вред. Я хочу одного – быть ей матерью.
Сэм нахмурился и крепко сжал губы.
– Вы, значит, полагаете, что ей не повредит, если она вдруг узнает, что вся ее жизнь была сплошной ложью? Что мужчина, который ее любит, ей не отец, а Лиза не была ее матерью? А как быть с Лизиными родителями? Кайла их единственная внучка, это все, что осталось у них от Лизы.
В голове у Марсии прозвучал резкий сигнал тревоги. Она-то думала, что они, двое людей, желающие Кайле только счастья, сумеют найти общий язык. Вместо этого Сэм, по-видимому, пытается убедить ее не предъявлять своих материнских прав.
Минуту назад она была полна сочувствия к нему, между ними возникла некая связь, рожденная общим горем. Но он несколькими словами разрушил тонкую нить, заставив Марсию насторожиться. Она решила не расслабляться.
Слишком много поставлено на карту. По опыту своей жизни Марсия знала, что стоит ей полюбить человека или даже просто проникнуться к нему симпатией, как он ломает ее жизнь своим вторжением. Близкие люди предали ее – Митч Рэндл, мать, доктор Франклин, – злоупотребив ее доверием и наивностью.
Довольно. Больше она этого не допустит. У нее есть цель – вернуть себе дочь, и она не позволит Сэму навязывать ей свою волю.
– Кайла – их внучка, но мне она родная дочь, – заявила Марсия, крепко сжимая руки. – Это не тот случай, когда мать, отдавшая младенца в другую семью, вдруг решает отобрать ребенка. Никто не интересовался моим мнением, а ведь я бы никогда и ни за что не рассталась с моей девочкой. Сейчас я хочу войти в ее жизнь, но согласна с вашей помощью сделать это как можно более безболезненно для Кайлы. В самое ближайшее время.
– В самое ближайшее время, – повторил Сэм, словно стараясь вникнуть в суть этих слов, – Но как? Привести вас сегодня домой и сказать: Кайла, познакомься со своей новой мамой?
– Ну, нет, конечно, не так. – Марсия заняла более удобную позу на холодном виниловом стуле. – Ее надо подготовить. А как, я не знаю. До сих пор я об этом не думала. Одно точно: хочу получить обратно свою дочь.
– Но вы же говорили, что не станете забирать ее у меня и уводить из дому, – произнес он обличающим тоном.
– Да, не стану! – отрезала Марсия, огорченная его несговорчивостью. – Может, нам установить совместную опеку над ней, как это делают родители в разводе? Поверьте, я не собираюсь ее похищать или делать что-нибудь в этом роде. Я люблю Кайлу, но одна мысль о том, что я останусь с ней наедине, пугает меня. Она моя дочь, но что я знаю о ней как о человеке? Да и как быть матерью, особенно двенадцатилетней девочки, мне также неведомо.
Едва раскрыв рот, Марсия встревожилась: а не дает ли это признание новое оружие в руки Сэма, которым он не преминет воспользоваться против нее? С какой стати она так разоткровенничалась с чужим человеком, к тому же настроенным к ней враждебно?
Несколько секунд они неотрывно глядели в глаза друг другу, чуть склонясь над маленьким столиком, который, казалось, разросся до размеров поля сражения. На них, словно из другого мира, наплывали звуки – стук тарелок, звон ножей и вилок, разговоры – и запахи гамбургеров, жареного мяса и другой еды.
– Хорошо, – с тяжким вздохом вымолвил наконец Сэм. – Но надо разработать план действий. Я полагаю, Кайла должна привыкнуть к вам, прежде чем…
– Вы готовы на что угодно, лишь бы как можно дольше скрывать от нее истину.
– Вы можете предложить что-нибудь более разумное?
Марсия вгляделась в покрывшееся испариной решительное лицо Сэма. Ничего лучшего ей в голову не пришло. Никаких идей. Возможно, он и прав.
Тем не менее ее огорчило, что опять кто-то за нее определяет правила игры. Глупо, конечно, но совладать с собой она не могла. Ведь однажды ее жизнь уже исковеркали люди, под чью дудочку она плясала.
Марсия набрала в грудь побольше воздуха и заставила себя продолжать:
– Если Кайла не будет знать правды, как же она ко мне привыкнет? Каким образом я возникну в ее жизни?
Сэм потер рукой черную щетину, казалось появившуюся на его массивном подбородке за те четверть часа, что они сидели в ресторане.
– Я скажу ей, что, когда возвращал оброненный вами пакет, мы разговорились и я пригласил вас к нам домой на обед. Скажу, что мы… что мы друзья.
Друзья. Она повторила хорошо знакомое слово, которое внезапно зазвучало как иностранное. Они с Сэмом Вудвордом друзья. Увидев его фотографию, она с первого взгляда почувствовала расположение к этому сильному, слегка растрепанному мужчине. Особенно ей понравились веселые лучики вокруг глаз. Тогда он показался ей олицетворением типичного американца.
Сейчас они с Сэмом на ножах, того славного парня с фотографии нет, вместо него – человек с упрямым, почти угрожающим взглядом, и тем не менее она не может сказать, что он ей неприятен. Но и только. А он просит ее притвориться его другом. Марсия покачала головой в знак несогласия.
– Нет. Хватит обманывать мою дочь. Пора ей узнать правду.
Он тихо, но энергично выругался и перегнулся через стол к ней.
– Обманывать, притворяясь друзьями? Если мы хотим пройти сквозь этот ужас, не поранив Кайлу, нам, черт возьми, придется найти способ подружиться, пусть даже скрипя при этом зубами.
Он откинулся назад и запустил беспокойные пальцы в уже взъерошенную шевелюру.
– Согласен, быть может, мой план не самый лучший, но иного у меня нет. Готов выслушать ваши предложения.
Как ни претила Марсии мысль о том, что ей придется лгать, хотя бы путем умолчания, она была вынуждена признать, что никаких предложений у нее в запасе нет, а план Сэма даст ей возможность сблизиться с Кайлой.
– А вдруг она подумает, что у нас… что у нас роман? Вы же… – Марсия зарделась и прикусила себе язык, едва не сказав: вы же мужчина, а я женщина. Это совершенно абстрактное замечание почему-то вдруг показалось ей не совсем прилнчным.
– Именно так она, скорее всего, и подумает. – Он смотрел на нее уничтожающим взглядом, крепко сжав губы. – Вы красивая женщина, недаром Кайла назвала вас симпатягой. Но придет время, и мы разъясним это недоразумение.