Поднявшись, Кайла, избегая смотреть на Марсию, направилась к двери.
– Я люблю тебя, папа! – крикнула она уже с порога.
– Я тоже, принцесса.
И Кайла удалилась, закрыв за собой дверь.
– Она успокоится? – с волнением спросила Марсия.
– Думаю, что да. Но со временем. – И Сэм глубоко вздохнул.
– А это правильно, что мы отпустили ее одну?
– Ничего не попишешь – возраст. У нее потребность советоваться уже не с родителями, а с друзьями.
– Понимаю. – Марсия покачала головой. – Ничего-то я о моей доченьке не знаю. Ни как к ней подойти, ни что ей сказать. Я мечтала совсем об ином.
Не в силах больше сопротивляться желанию прикоснуться к Марсии, Сэм положил руку на ее узкое плечо. Обнять бы ее сейчас, утешить и утешиться в ее объятиях самому, как это бывает у настоящих родителей при неприятностях с детьми.
Несколько секунд, показавшихся им вечностью, они смотрели друг другу в глаза. Затем он раскрыл ей свои объятия, и она бросилась ему на грудь.
– Это было ужасно, – шептала она, судорожно прижимаясь к нему. – На душе у меня камень. Я тревожусь за Кайлу, бедная девочка в волнении и страхе. Я тоже напугана – она не хочет считать меня матерью, да я и не знаю, как должна вести себя мать. Хорошо мне только с вами.
– Шшш. – Он положил палец ей на губы, заставляя замолчать, и стал целовать ее, пытаясь в поцелуях найти забвение от треволнений последнего часа. Он так крепко прижимал Марсию к себе, что в его воображении она казалась ему чуть ли не частицей его самого.
Марсия целиком и полностью отдалась его ласкам. Кидаясь в его объятия, она ожидала совсем иного – сочувствия, понимания. Впрочем, кто знает, может, это и есть сочувствие. Может, только его поцелуи могли утишить боль от случившегося и снять камень с души.
Его губы вселяли в нее силу и мужество, снимали боль и волнения. Они вместе – это было превыше всего. Рука Сэма, гладившая то ее волосы, то шею, смахивала все ужасы вечера, водворяя на их место свет и покой.
– Вы нужны мне, Марсия, – прошептал Сэм, прерывисто дыша. – Не представляю себе, как я смогу жить без вас.
Вот, подумала Марсия, это и есть любовь. Не поспешное лихорадочное совокупление, плодом которого явилась Кайла, а неизбывная нужда друг в друге.
Она погрузила пальцы в его волосы. Сказать бы ему, что она его любит, а когда это чувство возникло – не знает, поскольку оно покоряло ее постепенно, хотя не исключено, что вспыхнуло в тот самый момент, когда он с выражением тревоги на лице подбежал к окну ее автомобиля и заглянул внутрь. Сказать бы, да ведь подходящих слов не найдешь, да и нужны ли они сейчас?
С улицы донесся визг тормозов, а следом за ним громкие испуганные крики.
– Кайла! – отчаянно вопил кто-то. – Помогите! Она погибла!
Марсия кинулась к двери, Сэм – за ней.
Расталкивая попадавшихся на пути гостей, они выскочили на улицу, где увидели Рейчел, склонившуюся над неподвижным телом.
– О Боже! – Сэм опустился на асфальт. – Кайла! Дитя мое! Это твой папа! Скажи хоть слово! Открой глаза! Взгляни на меня!
Марсия, мгновенно повернувшись на сто восемьдесят градусов, побежала в дом – вызвать «скорую».
Но из черного лимузина, стоявшего лишь в нескольких фугах от дома, выскочил мужчина и подбежал к Кайле.
– Я уже позвонил в больницу по сотовому телефону! Там просили ее не трогать! О Боже, какое несчастье! Я повернул за угол, а тут девочка выскочила – и прямо под колеса!
Марсия упала на колени рядом с Сэмом и дрожашей рукой дотронулась до бледной щеки девочки.
– Не умирай, дитя мое! – молила она. – Не покидай меня снова! – Слезы катились у нее по щекам, но она даже не пыталась их удержать.
– Она не умрет! – всхлипнул Сэм. – Я не дам ей умереть.
Но какой прок от слов? Словами от беды не спастись.
Марсия и Сэм сидели на диване в неуютном приемном покое областной больницы Мак-Алестера. Они ждали, когда выйдет хирург и сообщит, будет Кайла жить или нет. Сходство между этой комнатой и той, где они не так давно ожидали результатов генетического анализа крови, казалось Марсии жестокой насмешкой. Как наивна она тогда была! Думала, что стоит только постараться – и она сможет выпрямить извилины на том пути, по которому катилась ее жизнь.
Сэм то и дело нервно ворошил свои и без того растрепанные волосы. Он с трудом подавлял рыдания, лицо его опухло и было бледно как мел.
– Она выздоровеет, – твердил он, наверное, в сотый раз, но Марсии в это не верилось.
– Это все мои вина, – мрачно произнесла она. Боль ее была столь велика, что ни плакать, ни кричать, ни даже говорить нормальным тоном она не могла. Слова она произносила на одной монотонной ноте, без всякого выражения. – Не будь Кайла так взволнованна, она бы вела себя осторожнее.
Сэм помотал головой и перегнулся вперед, опершись локтями о колени. Он не отводил взгляда от двери, из которой должен был показаться врач.
– Вы тут ни при чем, Кайла всегда перебегает улицу без оглядки. Вспомните, как она чуть не угодила под вашу машину в день знакомства. Если кто и виноват, так это я. Умирая, Лиза умоляла меня беречь Кайлу как зеницу ока, а я не выполнил ее завещания. Я оказался негодным отцом.
– О, не говорите так! Вы замечательный отец.
Сэм покачал головой.
– При жизни Лиза ни на секунду не оставля ла Кайлу одну. Никогда не выпускала ее из поля зрения! Кайла была для нее всем. Лиза поставила кровать в спальню Кайлы, чтобы не разлучаться с ней и во сне. Я даже обижался одно время, что жене совершенно не до меня. Мне казалось, что ребенок не нуждается в столь мелочной опеке. Оказалось, нуждается.
Марсия с изумлением выслушала слова Сэма о его жене.
– Разве это нормально? – запротестовала она.
Он посмотрел на нее с мукой в глазах.
– А как же иначе? Вот ведь и вам хочется того же – быть все время с Кайлой, заботиться о ней, оберегать ее. Не так ли?
– Так-то оно так, но… – Если бы Сэм был частью ее жизни, такого бы не случилось. Его она любила бы не меньше дочки.
– Сэм, – тихо сказала Марсия, желая ослабить его боль, свою она избыть не надеялась. – Нельзя думать, что в нашей жизни все зависит от нас. Жизнь, смерть, поступки окружающих – не в нашей власти. А пытаясь направить их в нужное русло, мы лишь делаем хуже. Вот, к примеру, моя мать. Она всей душой хотела облегчить жизнь мне и ребенку – и что из этого вышло? Затем вмешалась я – и чего добилась? Все изменилось к худшему. Нам не дано управлять ни добром, ни злом. Любя, мы должны предоставлять любимому человеку свободу действий.
Сэм в течение нескольких мгновений всматривался в ее лицо, затем медленно поднялся, увлекая ее за собой.
– Не будь тебя рядом, я бы этого не вынес, – прошептал он. Не будь меня, ничего бы не случилось, подумала Марсия, погружаясь в тихую гавань его объятий.
– Мистер и миссис Вудворд?
Марсия и Сэм мгновенно отскочили друг от друга. В дверях стоял врач в стерильном хирургическом одеянии, стягивая с головы голубой бумажный колпак.
– Что с Кайлой? – воскликнул Сэм, одной рукой продолжая обнимать Марсию – то ли поддерживая ее, то ли ища в ней опору. Так или иначе, Марсия была ему бесконечно благодарна, ибо ноги ее задрожали и подкосились, одна она бы не устояла.
– Вы ее родители? – спросил врач.
– Да, – не колеблясь ответил Сэм. – Как она? – Будет жить.
Внутри Марсии словно прорвало плотину – ей хотелось одновременно и плакать и смеяться. Пока врач подробно, с употреблением медицинских терминов, обрисовывал ситуацию, Сэм все теснее прижимал ее к своему боку. Время от времени до нее долетали отдельные слова – сотрясение мозга, перелом ноги, разрыв связок, перелом ребер, – но все остальное заглушала непрерывно звучавшая в ее ушах фраза – будет жить.