— Как она? — вдруг спрашиваю я.
Сестра строит гримасу.
— А сам-то как думаешь? Ее растоптали и опозорили. Мир перевернулся с ног на голову.
Обхватываю затекшую шею. Теперь понятно, почему карточки отклонили и Джемма была в таком ужасном состоянии. Теперь понятно, почему она чуть не упала в обморок, увидев журналы.
Вздыхаю, вспоминая розовый румянец, мягкие губы, контрастирующие с полыхающими глазами. Думаю о парне, который променял это на сиськи и быстрый перепих, и хочу по чему-нибудь ударить.
— Ну и засранец.
— Знаю. Представляешь, когда-то я по нему сохла.
— Неудивительно, — невозмутимо заявляю я. — Я всегда сомневался, что ты умеешь выбирать мужчин.
Она пытается принять обиженный вид, но не получается.
— Говорит парень, который все лето писал стихи про Мэдди Тейлор.
— Тебе не кажется, что пора закрыть эту тему? — Сжимаю шею сильнее. — Нам было девять, а Мэдди Тейлор пятнадцать, плюс она носила лифчик. Само собой, я чутка увлекся.
— Она за нами присматривала.
— И что? — пожимаю я плечами.
— Теперь она снимается в фильмах для взрослых. Ты уже забыл отрывок из «Похоти в космосе», абы как сляпанной помеси научной фантастики и порно?
— Забудешь тут, как же. Думаю, жанр лучше назвать «Научная гимнастика».
Клаудия покашливает.
— Признак апокалипсиса.
— При чем тут апокалипсис? — наклоняю я голову.
— При том! — Она тычет в меня пальцем. — Ты покупаешь бензин незнакомке, ведешь себя почти дружелюбно, шутишь. Ты никогда не шутишь.
— Я шучу, — огрызаюсь я.
— Правда, что ли? Ты, Лэндон Янг, король сдержанности? Ну-ка скажи, когда ты шутил?
Скрещиваю руки на груди, притворяясь, будто размышляю.
— Да было как-то раз.
— Ну да. Как-то раз. — Она приподнимает бровь. — Так занятно. Появляется Джемма, болтает с тобой несколько минут, и твое поведение полностью меняется. Ты похож на прежнего Лэндона.
— На прежнего Лэндона?
Сестра закрывает глаза.
— Ты знаешь, о чем я.
— Так совпало.
Машинально отыскиваю Джемму. Она наклонилась, поэтому мне видны лишь нижняя часть спины и едва прикрытые бедра.
Номер Катарины становится образным в том смысле, что распутство зашкаливает выше крыши. Джемма вытаращивает живые глаза все сильнее, и сильнее, и сильнее.
Не удержавшись, я прыскаю смешком.
Клаудия мычит и опускает голову.
— Теперь ты еще и смеешься.
Улавливаю, к чему она клонит, и предупреждаю:
— Перестань.
— Сам перестань, — таким же тоном отзывается она.
— Очень рад, что ты переживаешь, но ничего не будет. — Поджимаю губы, пытаясь собрать мысли в кучу. Это прошлое, оно давно поросло быльем. — У Джеммы непростой период, не хочу тянуть ее в свой долбанутый мир.
Она вздыхает и морщится.
— Тебе не помешало бы с кем-нибудь сблизиться.
Хочу сказать, чтобы она отцепилась, но не успеваю произнести ни слова. Нашему разговору кладет конец шквал аплодисментов.
Катарина вытащила флаеры на бесплатные напитки. Девица в надежде получить флаер стоит на стуле, задрав футболку и виляя задницей. Улюлюканье и свист звучат все громче.
Никогда не перестану удивляться тому, на что люди готовы ради халявной выпивки. Мотаю головой и украдкой отыскиваю Джемму, чтобы оценить реакцию. Она закрывает лицо рукой, но и так понятно, что она ухмыляется: точеные плечи сотрясаются от смеха. Меня посещает странное желание подойти и… и что?
Черт.
Я стискиваю зубы, как только к ней подходит парень не из завсегдатаев. Я цепенею, когда он, опустив руку на поясницу, что-то бубнит Джемме на ухо.
Джемма чуть разворачивается, а я перестаю дышать. С такого расстояния не разобрать, что он мелет, зато я вижу, как она растягивает губы в улыбке и приплясывает. Я щурюсь и пропускаю волосы сквозь пальцы. Непривычно испытывать отвратительное чувство, что выворачивает наизнанку, обжигает, от которого я напрягаюсь всем телом. Ревность, мать ее.
«Хорош, Янг. Помни: тебе параллельно».
Незнакомец опять что-то трещит, а Джемма чуть приоткрывает рот и широко распахивает глаза. Она качает головой, скрестив руки на груди и пятясь от него. Что за фигня? Он ее оскорбил? Может, вмешаться? Злобно выдохнув, я делаю шаг в ее сторону.
— Осторожнее. — Клаудия останавливает меня, опустив руку на плечо. — Только что вошла Эбби.
Возле главного входа маячит знакомая светловолосая голова. Страх сжимает сердце.
— Наверное, деньги нужны, — с отвращением предполагает Клаудия.
— Клаудия… не надо. Она старается.
— Ага, конечно. Еще я слышала, что Санта ищет подмастерье.