Глава 20
Джемма
Надо себя похвалить: мне удается хранить молчание почти до полудня.
— Что с тобой? — в десятый раз за десять минут спрашивает Джули.
Мы разлеглись на ступенях театра, где она репетирует «Кошку на раскаленной крыше». На нас льются желтые солнечные лучи, согревающие кожу и обжигающие лбы. Сегодня один из нестерпимо жарких калифорнийских дней, когда от яркого света болят глаза, а воздух до того сухой, что язык набухает во рту.
— Переживаешь из-за ситуации с Реном? — Она убирает волосы с плеч и обмахивает шею. — Я же сказала: если не будешь высовываться, все заглохнет через несколько дней. Неделя, максимум две, и ты исчезнешь из актуальных тем в «Твиттере».
— Само собой, я переживаю из-за ситуации с Реном. — До меня доходит то, что сказала Джули, и я вытаращиваю глаза. — Погоди… правда? Я в актуальных темах в «Твиттере»?
Джули закидывает в рот мятный леденец и ложится на ступени, рыжеватые волосы рассыпаются по серому цементу.
— Не хотела говорить, но да, это правда. Его перевоплощение в Бруно Марса собрало более миллиона просмотров. А надпись на футболке «Прости меня, Джемма» стала популярным хештегом. Ведущая утренних новостей была сегодня в такой же футболке, и после этого ситуация обострилась.
Я издаю стон, мысли скачут.
— У тебя есть страница в «Википедии».
— Та-а-а-ак… — я медленно вздыхаю, — значит, моя жизнь стала мемом. Но как бы безумно ни звучало, нервничаю я по другой причине.
У Джули вытягивается лицо.
— Боже мой, — настораживается она, — все дело в пьесе, да? Тебе не нравится пьеса.
— Да нравится мне пьеса.
— Врешь, — заявляет она, садится и скрещивает руки на груди. — Я сама хотела, чтобы ты посмотрела и высказала свое мнение. Я выдержу, Джем. Говори прямо.
— Джули, я…
Она запрокидывает голову и машет рукой в сторону театра.
— Так и знала, что все ужасно! — Она краснеет и чуть ли не визжит: — На прошлой неделе я сказала Мартину (он играет Брика), что он не похож на скорбящего. Знаю, я могла бы больше привнести в свое выступление. Ты заметила, что мне тяжело дается первая сцена? Не понимаю, в чем проблема. Я не улавливаю, какие эмоции я должна передать и…
— Джулс! — перебиваю я и хватаю ее за руку, которой она размахивает. — Пьеса отличная. Уймись. Дело в другом.
Джули прекращает возмущаться и хлопает ресницами.
— В чем?
Вместо ответа я набираю имя Лэндона в поисковике и нахожу сайт, где подробно рассказывается о его серферской карьере, включая победы, а еще содержится куча статистических данных, которые кажутся тарабарщиной. Всего я рассказывать не буду, но хоть чем-то поделиться надо.
Джули с любопытством морщит лоб, берет телефон и смотрит в экран. Спустя минуту она удивленно произносит:
— Не поняла. Он кто?
— Видимо, в мире серфинга, — отвечаю я, опустившись на локти, — Лэндон Янг как второе пришествие Христа.
— Давай еще раз, — недоверчиво морщится она.
— Твой сосед, — медленно говорю я, делая замысловатые движения пальцами, которые больше похожи на знаки в бейсболе, чем на язык жестов, — был знаменитым серфером. Он объездил весь мир, участвовал в соревнованиях и был великолепен.
— Мы говорим о твоем Лэндоне? О брате Клаудии?
— Да.
— Не может быть, — округляет она голубые глаза.
— Еще как может.
— Нет!
— Да! — Я смотрю ей прямо в лицо.
Джули опять опускает глаза на телефон. Она пролистывает страницы, блуждает по лабиринту фотогалереи.
— Обалдеть.
— Я того же мнения.
Она натыкается на профессиональный снимок голого по пояс Лэндона: он стоит по колено в зеленовато-голубой воде, серфборд держит под мышкой, на лице дерзкая ухмылка. Понимаю, почему Джули потеряла дар речи. Вчера, когда я нашла это фото, я онемела минимум минут на пять.
— Офигенно.
— Впечатляет, да? — вздыхаю я.
— О да, — фыркает она, потом продолжает читать.
— Джулс, ты знала?
Она поднимает глаза и хмыкает.
— Как у тебя только язык повернулся? Разумеется, я не знала, иначе сказала бы.
— Так я и думала, но все равно не могу поверить, что Клаудия молчала.
Она качает головой.
— Кто бы мог подумать, что мой замкнутый сосед, который работает в баре и ездит на развалюхе, раньше был профессиональным спортсменом? А какой у него пресс! — указывает она на телефон. — Очуметь.
— И не говори! — соглашаюсь я и беру у Джули мятный леденец.