За день до вылета Марина Аркадьевна сходила в солярий, сделала педикюр и побрила лобок. И вот теперь ее начавшее расползаться тело томилось-изнывало в кружевном плену давящего, но такого сексуального белья La Perla. А тот, кому был адресован ее невидимый порыв, страстно разглагольствовал о какой-то никому не нужной провинциальной «вешалке». Вместо того чтобы поступить по-мужски – а именно: опрокинуть ее, Марину Аркадьевну, на стол, порвать на ее груди цветастую блузу и приступить к страстному совокуплению с легкими элементами насилия.
– Стопроцентное попадание, бинго! – распинался Валера. – Она высокая и будет шикарно смотреться на подиуме. При этом у нее женственная фигура. И бедра узкие. А какое лицо! До этого момента я такие лица только в рисованных компьютерных играх встречал! То, что надо! Да все модельеры передерутся из-за нее.
– Валер, ну от меня-то ты что хочешь? – устало вздохнула Марина Аркадьевна. – Сам знаешь, что конкурс оплаченный. Нас пригласили для авторитета, на наш счет переведены деньги. Мы должны спеть дифирамбы этой кривоногой Анжелике, или как там ее… Я ничего не могу сделать для твоего… хм… сокровища.
– Можешь! – горячо возразил Рамкин и подлил ей шампанского. – Мы можем учредить специальную премию. Взять ее в Москву. Купить девчонке билет и снять на первое время квартиру.
Марина Аркадьевна изучающе смотрела на него из-под пушистых нарощенных ресниц. Ресницы ей сделали в Париже – абсолютный natural look, только в уголках глаз поблескивают еле заметные стразинки. Предполагалось, что это сделает ее взгляд колдовским. Но вот на Валеру Рамкина реснички за восемьсот евро не действовали. Куда больше его интересовала рыжая дылда с застенчивым, усыпанным веснушками лицом – Марина мельком видела ее на репетиции. Совершенно непонятно, отчего Рамкин так на нее запал. Девушка эффектная, никто не спорит, но для модели высоковата и, пожалуй, тяжеловата в кости. Но фотограф так горячо защищал ее интересы… С одной стороны, его пылкость раздражала, с другой – распаляла Маринино воображение. Если он так ведет себя в банальной застольной дискуссии, то каков же он в постели?
– Ты сошел с ума. С чего мне платить за эту девушку, когда у дверей моего агентства очереди из тех, кто сам купил себе билет?
– Ага, очередь второсортных девиц, у которых дома, видимо, висят кривые зеркала. Иначе бы они были в курсе своих коротких ног, жировых валиков и двойных подбородков. Сама же жаловалась, что у тебя нет свежих лиц! А тут такая девочка, и ты готова ее упустить.
А сама Алена и не подозревала, какие страсти раскипелись вокруг нее. В день конкурса у нее начались месячные, а в такие дни ей обычно нездоровилось. Проснулась вялая, бледная, с болезненной пульсацией внизу живота. Мелькнула предательская мысль: «А может быть, ну его, конкурс, к такой-то матери? Все равно я всего лишь статистка!» Но такого безобразия не могла допустить отличница внутри нее.
Алена вымыла голову, положила в сумку запасные колготки и новые туфли на каблуках, которые накануне ей вручила мама со словами: «Горюшко ты мое луковое! Если тебе так хочется, уж потешь себя, – а потом зачем-то, покачав головой, добавила: – Ну и пусть про тебя разное говорят, все равно ты у меня самая красивая!»
– Ну спасибо, мама, зарядила оптимизмом, – усмехнулась Алена.
Стоило ей открыть дверь гримерной Дома культуры, как ее захлестнула волна возведенной в куб нервозности. Полуголые девушки метались по комнате, сшибая зеркала и стулья. Кто-то разыскивал колготки, кто-то лихорадочно подкрашивал губы, кто-то завивал ресницы железным аппаратом, похожим на пыточный инструмент. Галочку она нашла в самом углу – та сидела на полу, прислонившись спиной к стене, и репетировала приветственную речь. «Всем привет, меня зовут Галина, я буду поступать в Педагогический и мечтаю стать королевой красоты!» Алена поводила ладонью у нее перед глазами.
– Ты похожа на зомби. Расслабься, ты знаешь, что ничего нам не светит.
– Привет! – Галина поднялась и чмокнула ее в щеку. – Знаю, но ничего поделать с собою не могу. Всю ночь не спала. Так и чудилось, что корону мне отдают.
– Это невозможно, – вздохнула Алена, – вон, посмотри туда.
Они скосили глаза в сторону – там, перед отдельным зеркалом, прихорашивалась спонсорская дочка Анжелика. Для нее пригласили личного стилиста, манерного прыщавого отрока с претензией на голубизну. То есть гомосексуалистом он не был, но почему-то думал, что представители его профессии должны красить волосы, носить джинсы в обтяжку, пользоваться кремом для век и громко оповещать об этом слегка шокированных окружающих. Стилист этот зачем-то возвел на Анжеликиной голове пышную башню из мелких четко прорисованных кудряшек. Такая прическа совершенно не шла к ее круглому лицу, но никто, включая саму будущую королеву, этого не замечал.
– Наверное, он так сделал, чтобы Анжелка выше казалась, – желчно заметила Галина, – только вот зря старался. И теперь на ее голове – куча мусора. Правда же?
– Правда, если тебе так легче, – улыбнулась Алена.
– А ты почему это такая спокойная, звезда местной прессы? – прищурилась Галочка. – И вообще, кто это собирался в последний момент от конкурса отказаться? Кто всю дорогу твердил, что ему на фиг модельный бизнес не нужен?
– Ну я, я, – с улыбкой пожала плечами Алена, – но могла же передумать?.. Сама не знаю, что со мной произошло? Наверное, просто почувствовала себя здесь своей.
– Ну-ну, – недоверчиво процедила Галина, – и что, теперь ты тоже мечтаешь о вселенской славе красавицы?
– Да расслабься ты, – Алену немного удивил неприязненный напор подруги, – ни о чем таком я не мечтаю. Мне просто весело. И главная моя миссия на этом конкурсе – не сверзиться с каблуков во время первого же выхода!
А дальше… Все было как во сне. Показ вечерних платьев прошел безупречно – глотнувшие шампанского девушки порхали по сцене, кружились, пританцовывали, улыбались. Даже в обычно сдержанную Алену словно бес вселился, и вместо отрепетированного с Зоей поворота она выдала лихое па из латиноамериканского репертуара. И куда только подевалась ее неловкость, ее врожденная манера сшибать углы и путаться в нескладных, как у олененка-переростка, конечностях?!
А потом набриолиненный ведущий, у которого не то от волнения, не то от хронического алкоголизма тряслась рука с микрофоном, задавал им каверзные, с точки зрения организаторов конкурса, вопросы. У Галочки, например, спросили, девственна ли она, и если да, то почему. На что она невозмутимо ответила, что в наше время глупо оберегать невинность, как пиратский клад. Потому что девственность – это давно не моральное качество, а просто физиологическая особенность. Легко рвущаяся пленка, часть слизистой оболочки человеческого организма. Зал ахнул, а на следующий день о дерзкой старшекласснице написали в местной газете, и статья имела банальное название «О времена, о нравы!».
По сравнению с этим Алене достался вполне невинный вопрос – мужчин какого типа она предпочитает. При этом не первой свежести ведущий так красноречиво поигрывал в ее сторону кустистыми светлыми бровями, видимо, намекая, чтобы она ответила – пошловатых блондинов с алкогольной зависимостью.
«Благородных», – сказала Алена, и от волнения у нее дрожал голос.
В середине первого ряда сидел Валера Рамкин, и встретившись с ней глазами, он широко улыбнулся и поднял вверх большие пальцы рук.
Последний выход – дефиле в купальниках. Одинаковые спортивные купальники черного цвета шли не всем. Алене, например, казалось, что в этом странном одеянии она выглядит как мультипликационный кузнечик.
И вот наконец на сцену потянулась вереница спонсоров и членов жюри. Приправленная стандартными «ой, я так волнуюсь» речь, после которой под барабанную дробь было торжественно произнесено имя дочери хозяина бензоколонок.
Низкозадая Анжелика с достоинством выплыла на первый план – сплетничали, что специально для этого трехметрового прохода она целый месяц брала уроки дефиле. На ее кудлатую голову нахлобучили аляпистую корону, замелькали фотовспышки. Новоявленная королева красоты раскраснелась. Ее макияж слегка поплыл, отчего она стала похожа на злостно бухающую продавщицу из овощного ларька.