Я не ответил, и мы снова замолчали. Я знал, что теперь ад-Дабиш будет молчать до вечера, он скуп на слова. Мне было не по себе. Я сказал:
— Ты ведь знаешь мое положение. Но если я смогу, я поделюсь с тобой.
— Я ничего не прошу, — отрезал он.
— Будь у нас деньги, можно было бы купить продуктов у тех, кто получит помощь несколько раз, или у тех, кто получит для себя, но не скормит своим ребятишкам, а продаст, чтобы получить деньги.
Ад-Дабиш остановился и шепотом спросил:
— Ты сказал, у тех, кто получит помощь несколько раз?
— Для точности, у тех, кто получит десять раз.
— Как это может быть?
Я обрадовался, что мне удалось его разговорить.
— Ты что, брат, слепой? Жизни не знаешь? Думаешь, среди богатеев останется хоть один, кто не получит помощи? И не важно, беременная у него жена или нет. Ей даже не придется идти к больнице.
— Объясни-ка мне получше.
— Наши отцы говорили: кто не повинуется тебе, тому повинуешься ты. Конечно, ни одна из тех, чьи руки-ноги окрашены хной, не пойдет получать продукты. Продукты сами придут в дом. Сегодня я узнал, что начальник деревенских сторожей возьмет свою служанку, которую он выдал замуж за своего слугу — а она беременная и к тому же больная и из-за болезни про помощь ничего не слышала, — возьмет ее и поведет к доктору. Ей скажет, что на осмотр, а сам получит за нее помощь. Инспектор школы приведет уборщицу, она тоже беременная.
— Ловко… ловко, — пробормотал ад-Дабиш.
— Кому нужно, придумает ход. Люди на все идут.
— Совести у них нет.
— При чем здесь совесть! Всякий порядок устанавливается не для того, чтобы его соблюдать, а для того, чтобы его обходить. И для этого существует тысяча способов. Есть хитрецы почище Абу Зейда.
— Значит, нужно действовать.
— Шевели мозгами.
По всему было видно, что ад-Дабиш приободрился. Он зашагал быстрее, перекинул мотыгу с одного плеча на другое, изо всех сил размахивал свободной рукой. Работали мы в тот день далеко, но всю оставшуюся до поля дорогу не разговаривали. Ты спрашиваешь меня, о чем думал ад-Дабиш? Если бы я сказал, что знаю, то соврал бы. Помню только, что, придя на место, он вздохнул и обратился не то ко мне, не то к самому себе:
— Ждать нечего.
В глазах его был какой-то странный блеск. Но блеск исчез, как только мы увидели владельца поля.
Офицер прервал свидетеля:
— Он ничего не говорил о том, что замыслил подложить жене живот?
— Нет.
— Врешь!
— Не вру.
— Все люди говорят, что ты лучший друг ад-Дабиша.
— А кто из них знает ад-Дабиша? Он не любит говорить. Он считает, что мужчина тот, кто хранит слова про себя, а не тратит их даром.
— Он когда-нибудь ругал председателя совета, доктора или омду?
— Никогда.
— Высказывался о визите американского гостя?
— А что мы знаем об этих делах, господин офицер? Мы рады, что гость будет проезжать через нашу деревню, потому что нас всех соберут и поставят вдоль дороги, освободят от работы. И мы будем кричать то, что нам прикажут. Когда проезжают важные гости, случается раздают и еду, и чай, и сигареты.
— Ад-Дабиш не говорил, что он против визита?
— Аллах с вами, господин офицер.
Офицер отпустил свидетеля, взглянул на писаря, многозначительно сказал, что показания Гульбана подтверждают преднамеренность преступления и то, что сам Гульбан был главным подстрекателем. Затем он хлопнул в ладоши, и солдат вызвал следующего свидетеля.
Феодал образца 1974 года задается вопросом: почему бедняк зарится на собственность богатого?
Вошедший представился: владелец земли, на которой работал ад-Дабиш. Писарь хотел что-то шепнуть на ухо офицеру, но свидетель стоял рядом и мог услышать. Поэтому он поступил иначе — написал на клочке бумаги, что стоящий перед ними — самый богатый человек в деревне, владелец более ста федданов, которые он разными хитростями уберег от конфискации по закону об ограничении земельной собственности. Да еще арендует около двухсот федданов. Денег у него — не сосчитать. В минуты откровенности он признается друзьям, что если бы был уверен в завтрашнем дне, то купил бы весь Египет. Офицер взглянул на вошедшего с удивлением, придвинул ему стул, угостил сигаретой, велел принести чаю с мятой. Потом задал вопрос, откуда он родом и к какой семье принадлежит. Свидетель ответил, что очень рад знакомству, хотя оно и состоялось при таких нелепых обстоятельствах. Узнав, что офицер живет в Тауфикийе, попросил после следствия прислать к нему солдата, с которым он мог бы передать господину офицеру маленький подарок по случаю знакомства. Пригласил его провести летний отпуск на вилле, на берегу Нила. Предложил без стеснения обращаться к нему, если возникнет нужда в помощи со стороны любого ответственного лица в провинции. Офицер просил свидетеля извинить его за то, что он оказался вынужденным вызвать его; если бы не срочные обстоятельства, он, безусловно, сам бы приехал к нему. Упаси боже, возразил свидетель, он с великой готовностью отозвался на вызов, дело очень важное, связано с безопасностью государства.