Они пошли по дороге через парк, под желтыми могучими тополями, раскинувшими свои густые кроны в теплое ночное небо, не медленным, но и не быстрым шагом. Разговор ладился, погода была прекрасная, воздух прозрачен и свеж, по-летнему тихий осенний вечер придавал ту необычную остроту впечатлениям и чувствам, когда самые обычные слова собеседника кажутся удивительно меткими и сказанными к месту. Бледноликая луна неотрывно следовала за ними вдогонку, точно строгий наставник за своими учениками, но догнать все равно не могла.
...Там, миновав темнеющую чашу стадиона, проследовав по тропинке меж фонарями и спортиными турниками, они долго целовались, зачем-то остановившись под кленом (кажется, она попросила посмотреть на какую-то звезду, их лица невольно соприкоснулись щеками, и...) , в уютном, зеленеющем углу парка, и мир был словно красочный волшебный шарик, раскачивающийся на ветру, такой же радостный, торжественный, исполненный тайного смысла для них обоих. Мягкие прикосновенья губ, сплетенные, словно привязанные друг к другу самым прочным канатом тела. Полночные птицы танцевали танго где-то над ними, на ветвях Мирового Дерева, в бесконечной синеве, лавируя меж звездными огоньками, гулко пронесся самолет, заглушив солирующих сверчков и их собственное жаркое дыхание, он обнимал ее, думая о том, что держит в своих руках самое дорогое сокровище мира, и ничто не было прекраснее этих птиц, этого дерева, этих звуков и этой ночи.
Впрочем, на каждую романтику есть своя лирика. Потревоженные реготом разбитной компании, собравшейся праздновать что-то где-то неподалеку, в кустах, они выбрались на дорогу и продолжили свой путь. Света смотрела на небо и улыбалась чему-то, Олег шел как пьяный, погруженный в свои ощущения. Они по-прежнему держались за руки. Некоторое время они шли молча. Затем Олег спросил:
- Куда теперь идем?
- Куда? - неожиданно звонко переспросила Света. - На кладбище, конечно. Надо же проверить свои силы, как обещали. Или ты передумал, трусишка? - игриво, чуть подтрунивая, спросила она.
Олегу теперь было любое море по колено и любые звезды по плечу, эйфория еще не утихла в нем, и он, не раздумывая, сказал:
- Идем, конечно. Да тут и неподалеку оно, пешком десять минут. Только чегой там делать? Может лучше... в кино сходим?.. - при этих словах он одновременно понизил голос и, будто случайно, обнял ее рукой за талию, прижал к себе.
- Это мы еще успеем, - в тон ему ответила Света, и мягко обвила своей рукой его плечо. Такая свобода движений, такая теснота, такая раскованность была меж ними впервые за все время, и Олег с торжеством чувствовал, что это еще далеко, далеко не предел. Он с большим интересом смотрел на ее вздымающуюся белую блузку, но пока еще не решался к некоторым действиям, хотя понимал, что, кажется, и они будут приняты благосклонно. Что еще днем ранее казалось просто невероятным, абсолютно невозможным. Какой долгий, какой замечательный день!
Они молча шли в обнимку, и внезапно Света серьезно сказала:
- Это просто возможность доказать себе, что ты можешь. Как у той следовательницы, что ты спрашивал, почему она пошла одна на встречу с маньяком. Это вызов. Я в детстве всегда боялась кладбища, потом страх прошел... но не до конца. Самопреодоление. Как на танцах - или ты можешь сделать это движение, и будешь танцевать, или не можешь, и как ты красиво не двигайся, будешь двигаться на месте и без толку. Я хочу не бояться этого, я хочу танцевать. И нас двое. Вместе мы станцуем лучше, ведь так?
- Ты очень храбрая, - тихо сказал Олег и с большой нежностью поцеловал ее в шею, чуть ниже уха. - Я горжусь тобой.
Идти оставалось совсем немного. Они шагали по темной, неосвещенной улице, вдоль трамвайной линии, людей почти не было. Скоро показалась темная ограда кладбища.
«...Около без пятнадцати двенадцать Надя перелезла через изгородь. Она была подтянута и сконцентрирована, как никогда, вооружена до зубов и готова к любым неожиданностям. Вокруг царила тишина. Во тьме смутно различались очертания бесконечного ряда могил. Все было вроде бы спокойно и тихо, но Надежда словно кожей ощущала в воздухе какое-то странное, вязкое напряжение, словно кто-то или что-то находилось где-то там, в темноте, и, возможно, сейчас наблюдало за ней. И еще этот звук... Какой-то еле слышимый, практически неуловимый, далекий отзвук, щекочущий и без того натянутые нервы. Что это?..
Надежда вдруг вспомнила, что она уже один раз слышала подобный звук здесь, на этом кладбище, и при этом воспоминании она покрылась гусиной кожей, точно на мгновение пробила краткая дрожь, стало холодно и неуютно. Это было в день, когда умерла ее мать. Ей тогда было всего шесть лет, совсем маленькая девочка, и со временем события того страшного дня практически стерлись из ее памяти, но сейчас они накатили на нее с новой силой.