«Вельскуд. О нём знали и у нас, в Ковене, задолго до того, как прилетела просьба о помощи из Королевского замка. Марион, глава Ковена волшебниц, была с ним знакома и высоко ценила его. Когда честь знакомства с ним представилась мне, то мне он показался неприятным человеком. Со временем это чувство только росло. Да он и сам немало способствовал этому, будучи часто язвительным и непримиримым. Но даже я, даже при таком отношении, сохранившемся до сих пор, не могу не признать его ума и исключительной правдивости. Он отличался резкостью суждений, но он же был готов и ответить за каждое произнесённое им слово».
Кассия «Мысли в шкатулке»
Вопрос о том, когда лучше выдвигаться, жаркого спора не вызвал.
Герант предоставил своему другу планировать поход, заботиться о провианте, ночлеге и проводниках, если возникнет такая необходимость. Когда Вельскуд задумался об этом, то испытал смешанные чувства. Вроде бы всё было под контролем, и он мог проявить недюжинный административный талант и с избытком накормить свою авторитарность. Но что-то было не так, неправильно. И согласие Геранта выглядело так, будто он просто не хотел тратить время на пустые споры. А то еще хуже — мнилось, что друг его усилия ни во что не ставит, а потому считает необязательным спорить. От таких мыслей становилось неловко при взгляде на Геранта, который всегда был дружелюбен и открыт и, судя по обращению, никаких тайных мыслей не имел. И тут просыпалось чувство вины и саднило, и доставало, и не давало покоя до тех пор, пока Герант не заводил разговор о чём-нибудь отвлечённом и неприятные мысли не рассеивались сами собой.
Словом, выдвинулись на разведку в мутный предрассветный час. Пробираясь в белёсом тумане чуть ли не ощупью, выбрались из города через маленькую дверку, предназначенную как раз для таких целей: когда нужно выбраться тихо, быстро и незаметно. Дверца располагалась неподалёку от Западных ворот, закрытых по случаю раннего утра. Заметив дремавший у ворот караул, Вельскуд нахмурился и напомнил себе поднять вопрос о стражах в Королевском дворце.
— А в город в эту дверцу можно попасть? — протискиваясь в узкий лаз, пропыхтел Герант.
— Теоретически, конечно да, — тихо ответил через плечо гвардеец. — Но, как ты видишь, тот, кто попытается здесь пробраться, должен быть худ и невысок. Кроме того, дверца глухая и открывается изнутри. Эта дверца известна очень немногим: мне, генералу да еще двум-трём проверенным людям. Да и не разглядишь её ни с той, ни с этой стороны, сам видишь. Если не знать где она — нипочём не найдёшь. Здесь осторожнее — крутой обрыв, — предупредил он и исчез из виду.
Герант остановился, пытаясь разглядеть в тумане, куда нырнул Вельскуд. Услышав тихий оклик откуда-то снизу, начал осторожно спускаться, не удержался и конец пути проехал чуть ли не на спине, изрядно извазюкавшись: склон был глинистый, мокрый и скользкий. Пошёл вперёд, ориентируясь на едва слышный шорох листвы под осторожными шагами. Разведчик из Вельскуда был отличный: ни потревоженной неосторожным движением птицы, метнувшейся в сторону, ни хруста сломанной ветки, неожиданно громкого в этот тихий предрассветный час. Словно он тут часами расхаживал, разгуливал и знал место каждому листику и каждой веточке.
Они продвигались по дну глубокого рва, тянувшегося от Западных ворот к Южному порту, и здесь стоял знобкий утренний полумрак.
По королевскому указу заросли кустарника вырубили, чтобы стража с городских стен по случаю военного времени не пропустила врагов или лазутчиков, желающих тайно подобраться к городу. Оставили кое-где кусты и небольшие деревца в качестве природного укрепления от осыпей. Впрочем, стены оврага и так вряд ли осыпались бы: почти на всём протяжении они представляли собой неприступный каменистый склон. Здесь туман висел ошмётками на острых камнях и чахлых кустиках. Справа высились неприступные городские стены, слева стена оврага постепенно становилась пологой и не такой каменной и непролазной. И так до самого порта, где овраг исчезал совсем, превращаясь в равнину. Однако им пора было выбираться наверх, налево, в сторону заброшенных шахт.
Вельскуд высмотрел едва заметную тропку и полез наверх, где ползком, где прыгая по маленьким каменным уступам. Тяжёлый меч ограничивал свободу движения, но собираясь на разведку, Вельскуд почему-то его не оставил, хотя привык в таких случаях полагаться только на кинжалы да свою сноровку. С вечера он отложил меч, но утром какое-то предчувствие кольнуло его. Он попытался отмахнуться, мол, не на битву же идёт. Но внутренний голос не унимался, и он решил послушать его, справедливо полагая, что многолетний воинский опыт плохого не посоветует. Позже гвардеец с одобрением отметил, что Герант оставил свой могучий меч, но кроме кинжалов всё же прихватил лёгкий короткий меч. В самый раз для узких каменных туннелей, где особо не размахнёшься, если вдруг что. Мелькнула мысль, что нужно было бы сделать так же, но теперь было поздно.
Кроме оружия имелась одежда: лёгкая и прочная, из плотной кожи. Выделкой таких кож славился Снежный хребет. Тамошние кожевенники выделывали кожи каким-то особенным образом. Одежда, сшитая из такого материала, становилась почти невесомой, но теплой; не жаркой и очень прочной. Большим боевым мечом, топором или бомбой её, конечно, можно было пробить — это не стальная кольчуга, но от лёгких шальных стрел защищала она хорошо и движений не сковывала. Не броня воина, а одежда разведчика. За плечами каждый нёс вещевой мешок с необходимым в походе снаряжением. Путь предстоял пеший и не близкий.
Выбравшись из ущелья, разведчики обнаружили склон, плавно сходивший на нет. Справа вдали сверкало море, угадывались очертания портовых укреплений. Прямо склон порос негустым кустарником и карликовыми деревцами и был почти без камней и больших валунов. Двинулись вниз спокойно и с оглядкой. К этому времени в листве уже возились и перекликались птицы, приветствуя новый день.
Шли молча. Необходимости в переговорах не было, поскольку понимали друг друга с полуслова. Устроили небольшой привал, едва солнце перевалило за полдень. Неподалёку отыскался высокий берег обмелевшего ручья. Скрытно — здесь могли встретиться вражеские отряды или разведчики — подкрепились походным пайком, немного отдохнули, двинулись дальше.
Беспечности не было и раньше, но сейчас они пробирались особенно осторожно. Клыкастые горы мрачной тучей клубились впереди на горизонте. Острые пики подпирали чистое ясное небо, едва заметно приближаясь с каждой пройденной милей. Вельскуд планировал достичь Серых шахт за день. Если бы они передвигались на лошадях, то путь потребовал бы меньше времени, но у них имелись только ноги.
Герант едва ли не подпрыгивал от нетерпения и пытался торопиться. Но его попутчик здраво рассудил, что пока опасности никакой не заметно. На крайний случай торопиться они будут в обратном направлении. А сейчас следует как можно внимательнее смотреть вокруг и примечать любую мелочь. Геранту пришлось кое-как унять свое нетерпение. Оно перестало проявляться вовне, но, очевидно, никуда не делось. И Вельскуд то и дело подмечал, как оно прорывалось в необычно порывистых движениях или резком слове, и терялся в догадках. По мере приближения к месту назначения, нетерпение невольно передавалось и ему.
Отыскали закрытую лощинку, тесно заросшую колючими кустами. Остановились для отдыха и совещания. Вельскуд склонился над картой, Герант пристроился рядом.
— Вот, — длинный палец уперся в точку на карте, — вот сюда нам надо попасть, а мы вот здесь.
Вельскуд прочертил воображаемую линию наискосок. По карте выходило, что следует немного свернуть на юго-запад и двигаться прямо. Через несколько миль этот путь выводил к южным склонам внутренней каменной ограды Клыкастых гор, где, собственно, и находились Серые шахты, в нынешнее время давно заброшенные и ставшие пристанищем всевозможных чудовищ от мелких орков до огромных неповоротливых огров. И теперь предполагалось, что там собираются регулярные вражеские отряды и готовится оружие и боеприпасы. А потому проникнуть в шахты следовало очень и очень скрытно, чтобы не спугнуть ненароком.