Недолго думая, возвращаюсь обратно к двери, стучу сначала тихо, затем настойчиво, а потом, теряя всякое терпение, ногой, стараясь создать побольше шума. Но и это не помогает. Смирившись, сажусь на молочного цвета скамейку и опускаю голову на спинку. Сон приходит сам собой.
А — апатия
- Где ты был? - она выглядит взъерошенной, когда появляется прямо перед моим лицом. Ее губы безразлично спокойны, ее глаза смотрят устало.
Интересно, всему виной годы жизни? Или годы, проведенные со мной?
- Где ты была? - спрашиваю вместо этого.
- В доме родителей. А ты, я так понимаю, посетил бар Тода? - киваю. - И что? Сколько это будет продолжаться?
- Пока ты не прекратишь войну.
- Это не война, Артур. Я прошу у тебя развода. - Она устало вздыхает и садится рядом.
- Это из-за него? Из-за того мужика в твоей фирме? - впервые она улыбается. Но смотрит не на меня, на маленького пса, что выбегает из-за забора. Он гонится за белым в полоску мячиком для гольфа. Весело виляет хвостом. А затем, догоняя, берет свою добычу в рот.
- В лунку! - кричит сосед. И ждет, пока умный пес подойдет ближе, оближет любимые руки. Конечно, Роб наклонится, чтобы потрепать пса за холку, а затем распрямится, поставит руку козырьком и крикнет нам, чужим людям, сидящим на одной скамейке:
- Доброе утро, соседи! - и пройдет мимо, спеша на свой двор, к вечно сжигающей что-то жене и старому дому с недавно замененной крышей.
- Я хочу развода, Артур. И не потому, что изменяю тебе. Нет. Такого никогда не было. Я просто устала. У нас ничего не выходит.
- Но, послушай, все может получиться! Давай попробуем еще раз! Хочешь, мы переедем? А, может, пора завести собаку? Или... - сглатываю, - родить ребенка?
- Это не поможет, Артур, ничего уже не поможет. Я вернулась лишь за некоторыми вещами. Отвезу их в дом родителей. - Кристи поднимается, подходит к двери, вставая так, что утренние лучи играют с ее золотистой шевелюрой. А я щурюсь от этого и улыбаюсь. Потому что, моя жена — самая красивая женщина. Потому что я эту женщину люблю.
Она уезжает через три часа. Оставляя после себя лишь все оттенки белого. От пергаментного до мелового. А я сижу, теряясь в них, практически рассыпаясь в глубинах своего отчаяния, в отблесках безысходности.
З
З — зависть
Наше маленькое волшебное чувство начало рассыпаться от тонны лживых смс. Ей писали какие-то знакомые и незнакомцы. Одни просили встречи, другие же молили о любви. Я долго не понимал, отчего она стала такой скрытной, почему отключает телефон.
Однажды она ушла без него. Просто оставила на тумбочке в прихожей. Я собирался на работу, когда заметил вспыхнувший экран. Нажал. Открылось:
«Я к вам по объявлению. Хотел бы встретиться, но вот в чем вопрос: где ваше место проживания? Конечно, можем и у меня, пишите адрес...
А.»
Что это за «А» такой узнал уже вечером. Кристи долго смотрела на трубку, прежде чем вывалить всю информацию. А затем подняла голову, смахнула горькую слезинку и заглянула мне в самую душу.
- Это началось с простого смс. «Привет, как дела? Ты очень красивая. Может, встретимся?». Я думала, он просто ошибся. Думала, что поймет и перешлет той, кто ждет. Но нет, через пару часов пришло еще одно, затем другое. Они приходили каждый день. И каждый день с разных номеров. Кто-то предлагал встретиться у него, кто-то пытался выяснить мой адрес. И все они хотели одного — секса. Я не понимала, с чего вдруг это. Почему все эти незнакомцы считают меня проституткой. А затем кто-то из них скинул фотографию, и так полились они, одна за другой, как из рога изобилия. Я решила сменить номер. Помнишь, в прошлом месяце? - я лишь кивнул, застыв под волной отчаяния, что наступала на меня в ее глазах, - тогда все прекратилось...на какое-то время. А потом сообщения полились с новой силой. Порой доходило до угроз. И я не знала, что делать. А затем соседка, Ната, показала сайт. Артур, я не знаю, как там оказалось это фото! Но оно не мое! Это фотошоп!
- Что там? - я лишь сглотнул, плотно стискивая зубы.
- Там мое лицо и тело...чье-то голое тело. И это анкета для знакомств, для приватного общения! Я не виновата, Артур, я правда не делала этого! - маленькие бусинки слез катились по бледным щекам, попадали на полные губы, замирали на подбородке, а затем падали куда-то вниз.